Злоба

Во время завтрака никто не разговаривал. Все устали, за ночь толком не сомкнув глаз. Воины, пришедшие сменить своих товарищей, что охраняли разбойника, подняли тревогу, обнаружив, что в его темнице пусто. Вскоре после этого разошлись вести о мертвом страже возле колодца и о том, что Мэррок и Кэмлин пропали. Корбан вложил все свои силы в уничтожение сыра, яиц и теплого хлеба, что стояли перед ним.

– Есть новости? – спросила Кивэн. Корбан уставился в тарелку, пытаясь не встретиться глазами с сестрой. Он ощущал на себе ее взгляд.

– Пока нет, – ответила Гвенит, стоя у печи спиной к ней.

– Еще рано, – сказал Таннон. – Теперь, когда солнце взошло, искать след будет легче.

«На рассвете, – подумал Корбан. – Мэррока должны были освободить на рассвете».

Подняв глаза, он поймал взгляд Кивэн и понял, что она думает о том же.

Брейт дал слово. По-темнолесски. Он содрогнулся, вспомнив взгляд лесовика, его хватку и обещание возмездия, если Корбан нарушит слово. Несмотря на все, что он слышал о главаре темнолесских беззаконников, он ему поверил.

«Дурак. Какой же я дурак», – твердил он себе.

– Я пойду к Брине, – сообщил Корбан, порывисто вставая с места, отчего стул заскрипел по каменному полу. – Разберусь с делами.

– Я пройдусь с тобой, – сказал Таннон. Гвенит на выходе сунула ему еду, завернутую в вощеную бумагу, Буддай и Гроза выбежали следом за ними.

– Куда ты идешь, пап? – спросил Корбан.

– Схожу посмотрю, как там Верный. Он в загоне, возле твоего жеребенка, – ответил кузнец. Но, к удивлению Корбана, пошел он не туда, а последовал за сыном к Каменным вратам; мальчик вопросительно поднял бровь и посмотрел на отца.

– Ладно, если по правде, то меня не очень радует, что ты сейчас ходишь полями в одиночку. Особенно если вспомнить о сбежавших разбойниках из Темнолесья.

– Они уже давно ушли, – возразил Корбан.

– Откуда ты это знаешь, парень? – спросил у него отец. Сердце сжалось у Корбана в груди, но Таннон тем временем продолжил: – Возможно, они где-то неподалеку. Дожидаются, пока суета не утихнет, чтобы вернуться в Темнолесье, когда их не будут искать. Это старый трюк, я бы на месте разбойника им воспользовался. Но хочется знать, где Мэррок, – говорил он, не ожидая ответа от Корбана. – Скорее всего, мертв. Лежит где-нибудь за стеной или в бухте с перерезанным горлом.

Корбану стало дурно.

Некоторое время они шли молча – мимо арочного свода Каменных врат, через древний каменный мост. Когда спускались, видели коз, что бродили по холму в поисках травы и прочей растительности на выветренной земле, и кусты утесника, усыпанные желтыми, как летнее солнце, цветами.

– Ты уже придумал имя своему жеребенку, Бан? – полюбопытствовал Таннон.

– Пока нет. – Так получилось не из-за того, что он над этим не задумывался. Корбан проводил много времени со своим жеребенком как с Гаром и Кивэн, так и один. Много ночей он засыпал, думая об именах: Быстроног, Охотник, Остроглаз, Легкохвост, даже Ветроход – в честь коня, что когда-то принадлежал Сокару, их древнему предку и первому королю Земель Изгнанников. Но ни одно из них не подходило.

– Гар говорит: как коня назовешь, таким он и вырастет, такая ему и судьба достанется, поэтому не стоит с этим спешить, – объяснил он. – Но уже прошла куча времени, и я устал называть его Мальчиком.

– Что ж, немногие знают лошадей лучше Гара. Я бы последовал его совету.

– Согласен.

Они продолжили спускаться по холму, быстро миновав деревню и направляясь к великаньему тракту. Дети, что играли на улице, останавливались посмотреть на следующих за ними Буддая и Грозу. Волчениха прыгала вокруг пса и, резвясь, сновала туда-сюда между его лапами. Таннон усмехнулся.

– Привык ко вниманию? – спросил он, глядя на детей, что смотрели на них широко раскрытыми глазами.

– Нет, – ответил Корбан. – Надеюсь, люди с ней скоро сживутся.

– Это может занять время, – сказал Таннон. – В мире не так много мест, где волчни свободно разгуливают среди людей при свете дня. А она будет становиться все больше.

Корбан не слишком-то задумывался о будущем Грозы, но отец был прав.

– Мне все равно, – произнес он. – Она сейчас здесь и здесь же останется. Людям придется к ней привыкнуть.

– Да, парень, в этом нет сомнений.

Ему приходилось напоминать себе, что перед ним не щенок обычной собаки, а более дикое и опасное животное. Впрочем, на памяти Корбана эта дикость проявилась всего однажды. Он шел из деревни с копченой рыбой, за которой его отправила мама, и за ним увязалось несколько собак из Гавана. Он бросил Грозе кусочек рыбы, но одна из собак бросилась вперед и попыталась отобрать у нее еду. Волчененок уронил лакомство и, щелкая клыками, набросился на собаку, которая была почти в два раза крупнее. Собака заскулила и убежала, поджав хвост.

Впереди показались загоны, Гаван остался позади. Корбан заметил своего жеребенка – тот тихо стоял в тени куста боярышника.

– Я пойду поздороваюсь с Верным. С тобой все будет хорошо, Бан?

– Со мной с самого начала все было хорошо, – ответил Корбан.