Злобный Карлсон (СИ)

Я скрежетнул зубами, а парни заулыбались, оживились и перестали уныло пялиться в пол. Ну что же. Вот и мальчик для битья нашелся. В любой команде у любого тренера должен быть мальчик для битья. Это традиция, которую никто и никогда не нарушает, и если этот пузан — душа компании, а остальные не пидарасы, то он станет тем, вокруг кого и соберется команда. Пофиг, что меня они будут люто ненавидеть, а его защищать и оберегать, главное — результат.

— Три круга бегом. Марш! — скомандовал я и придержал будущую жертву репрессий за шиворот футболки. — А вас, Штирлиц, я попрошу остаться.

Валентин

Язык мой — враг мой. Так было и так будет. Я с этим смирился давным-давно, а потому убийственное шипение физрука близко к сердцу не принял. Не убьет же он меня, в самом деле!

— Слушай сюда, шарик с ножками. Я гей, и шутки по этому поводу на дух не переношу. Хочешь дожить до соревнований целым и невредимым — закрой рот и делай все, что я скажу. Молча!

— Да, дорогая. Как скажешь, дорогая, — ухмыльнулся я, скрывая за язвительностью вину.

Как ни крути, а шутка вышла неудачная. Я, вообще-то, на нетрадиционную ориентацию физрука не намекал, просто выбесил он меня своим селекционным отбором жутко. Выставил нас безногими, безрукими и безголовыми ослами! Тоже мне, супермен. Был бы суперменом, не работал бы физруком в девчачьем Вузе!

— Я смотрю, по-хорошему ты не понимаешь, — скрестил руки на могучей груди физрук.

Поиграл желваками на квадратной челюсти, проткнул меня насквозь ледяными синими глазами, развернулся и пошел на выход из спортзала. Быстро пошел. Целеустремленно.

— Не понял?! — опешил я. Это еще что за фигня?! — Эй! Ты куда? Вернись, я все прощу!

Он даже шаг не замедлил. Гад! Объяснять парням, почему единственная наша надежда на победу сваливает до начала сражения, мне не улыбалось совсем, так что я ринулся за ним со всех ног. Правду говорят: все геи — истерички. Этот — с виду крутой мужик, а туда же. Хотя, какой он мужик? Ему, наверное, и тридцати нет. Трудно определить возраст, когда морда лица все время кирпичом ударенная. В переносном смысле, конечно. Вряд ли находились желающие засветить ему в бубен — о каменный фейс такого кабана не только кирпич, молоток сломать недолго. Где его, интересно, Ингерасим откопал?

Я кубарем скатился по лестнице на первый этаж (в нашем ушибленном на всю голову Вузе спортзал находился на восьмом (!) этаже без (!) лифта) и едва не налетел на злорадно ухмыляющегося беглеца.

— Так и знал, что за мной в погоню ринешься, — сказал он и многозначительно поиграл невесть откуда взявшимся бананом. — Смотрю, быстро бегать можешь, когда захочешь.

Я сбледнул и отступил к лестнице. Так он специально меня из спортзала выманил! Зачем?

— Вижу, мысль творческая поперла, да? Страшно тебе, гомофобный ты мой пузанчик? Банан видишь? Как думаешь, куда я тебе его сейчас вставлю?

— Я не гомофоб! — огрызнулся я, отступая вверх по лестнице спиной.

— Просто шутки у тебя неудачные, ага, — перестал ухмыляться физрук и попер на меня асфальтовым катком. — Вот сейчас я рот твой говорливый и закрою!

Я в жизни так быстро не бегал. Честное слово! Топот взбешенного носорога за спиной — прекрасный мотиватор, так что восемь этажей я преодолел на одном дыхании. Ворвался в спортзал, добежал до парней и только тогда понял, что сердце в ушах бьется и дышать нечем.

— Что стряслось? — окружили меня коллеги. — На тебе лица нет!

— Ребята, — уперся руками в колени я, чтобы отдышаться. — Не шутите с физруком. Он сумасшедший!

— Устами младенца глаголет истина, — вцепилась в мои волосы жестокая рука и заставила разогнуться. — Господа, все с нашим Шариком в порядке. Он просто решил размяться по-серьезному: сбегал на первый этаж и обратно. Есть желающие повторить его подвиг? Нет? Тогда чего стоим? Кого ждем?

Ребята поспешно вернулись на дорожку, а я увидел многообещающий оскал на ехидной морде физрука и понял, что попал по полной программе.

Костя

— Константин, помогите! Я ногу подвернула!

Вопль, полный безмерного страдания, перекрыл тоскующего Бон Джови и вырвал из рассеянной задумчивости меня. Башка после вчерашней попойки с друзьями болела неимоверно, что-либо делать было категорически невозможно, так что я сидел в кресле, жевал жвачку, в надежде отбить перегар, и мечтал о банке пива. Надо ж было так нажраться!

Вопль повторился на октаву выше и чуть не разорвал мой бедный мозг на части. Сильна девица, ничего не скажешь. С другого конца зала дважды докричалась! Я поднес к губам матюгальник и не сдвинулся с места. Год за годом одно и то же: первый курс, восторженные воздыхательницы и якобы подвернутые в самом дальнем и темном углу зала конечности. Чтобы на руках могучего физрука через весь зал на глазах у подруг и завистниц прокатиться. Знаем — плавали.

— Семенова, поддержите одногруппницу, что вы, как не родная? Я пока скорую вызову. К слову, ложный вызов — пять тысяч рублей. Объявление в раздевалке видели? Что? Не надо скорую? Все прошло? Надо же, как быстро. Я, оказывается, волшебник. Словом исцеляю!