Злодей

– Зато я прекрасно знаю, что ты пытался расплатиться ею с Бирном, как разменной монетой, поэтому я здесь. А теперь ты будешь внимательно меня слушать и выполнять все мои указания, и я сохраню твою жалкую, бессмысленную жизнь. Сойдешь с обозначенного мной пути, и я обеспечу тебе столкновение с десятитонным полуприцепом, а потом скормлю останки гиенам. Пока все понятно?

Пакстон вцепился в край стоящего позади него стола. Я потянулся и выхватил пистолет, который заметил за поясом его джинсов, взвел курок и приставил дуло к его лбу.

– Ты напишешь Персефоне письмо на десять страниц, в котором обстоятельно извинишься за то, что был самым дерьмовым мужем в истории человечества. В этом письме ты возьмешь на себя всю вину за распад вашего брака и простишь ей все проступки. Я прочту и одобрю это письмо перед тем, как ты его отправишь. А после ты соберешь вещи, поедешь в аэропорт и купишь билет в один конец до Австралии. По прилету поедешь в Перт, где и осядешь. Перт, если тебе интересно, это самая удаленная от штатов точка, а потому я хочу, чтобы ты оставался именно там, пока Virgin Galactic не предложит полеты на Марс, куда я с радостью тебя переправлю. Ты ни при каких обстоятельствах не будешь связываться с моей женой. Ни при каких обстоятельствах не будешь ей писать, звонить или встречаться с ней снова. Если услышу, что ты дерзнул хотя бы вздохнуть в ее сторону, то спущу на тебя своих трехглавых псов (это отсылка к Аиду, если вдруг твой птичий мозг не уловил), где бы ты ни был. Я позабочусь о том, чтобы ты пережил самую мучительную смерть из известных человечеству. Скажи, что понял.

Я сильнее прижал дуло к его лбу. Пакстон застонал, закрыв глаза и обливаясь потом.

– Я понял.

– Я предоставлю тебе билет на самолет, жилье и разрешение на работу. С остальным разбирайся сам.

– Я не…

– У нас тут не диалог. – Я поднял свободную руку. – Просто я чувствую себя нетипично милосердным и не вышибаю тебе мозги главным образом потому, что мою жену тошнит от вида крови.

Он снова кивнул, громко сглотнув.

– Забудь, что она когда-то была частью твоей жизни. – Еще один кивок. – О, и Пакстон?

Я провел дулом пистолета по его переносице и засунул его в рот. Он вытаращил глаза, а капля пота скатилась, повторяя путь дула, и растеклась у него на шее.

– Как ты здесь оказался? Мы оба знаем, что у тебя ни пенни за душой.

– Энню Эуоумит, – проговорил он вокруг дула.

– Эндрю Эрроусмит? – Я вынул пистолет из его рта. Он вытер его тыльной стороной ладони.

– Он нашел меня в Мексике. Оплатил мой перелет. Предоставил эту квартиру и сказал, чтобы я вернул свою девушку. Сказал, что у нее неприятности. Что ты причиняешь ей боль. Хороший парень. Не то, что ты.

Эндрю знал, что мы с Персефоной разъехались, и решил воспользоваться ситуацией.

Я стер одинокую слезу, скатившуюся с его глаз, дулом пистолета.

– С этим я согласен. Делай, как я говорю, и никто не пострадает. За исключением Эрроусмита, но, полагаю, тебя это не беспокоит?

Он помотал головой.

Я разрядил пистолет, высыпал пули себе в карман, а потом бросил его рядом с телефоном на койку, которую он использовал в качестве кровати, и направился к выходу.

– Всего хорошего, Вейтч. – Я отсалютовал, повернувшись к нему спиной.

Он не ответил.

Знал, что ничего хорошего ему точно не светит.

Двадцатая

Персефона

– Боже мой, Тин, откуда у тебя эта царапина? – Я наклонилась и коснулась неприглядной открытой раны на коленке Тиндера.

Мы провели весь день только вдвоем. Жоэль и Эндрю присутствовали на благотворительном мероприятии и решили взять с собой только Три, «нормального» ребенка. Того, который не издавал странных звуков и не привлекал внимания. У Жоэль был виноватый вид, когда она спросила, могу ли я сегодня позаниматься с одним Тиндером. Я знала, что мысль оставить его дома, исходила не от нее. Я была не в силах одолеть возмущение оттого, что она не боролась за свои принципы. За своего сына.

Если уж я могла идти наперекор одному из самых грозных мужчин Бостона – моему любимому мужчине, – то почему она не могла потребовать, чтобы к ее мальчику относились так же, как к его брату?

Я поклялась, что сделаю этот день незабываемым для Тиндера, чтобы он стал поощрением, а не наказанием. Мы позавтракали в первоклассном ресторанчике Спэрроу Бреннан, где объелись блинчиками и вафлями, а потом расслаблялись на берегу реки Чарльз, наблюдая за облаками, пока я рассказывала Тиндеру греческие мифы, как когда-то рассказывала мне тетушка Тильда.

Тиндер пожевал ожерелье с клыками акулы, которое я подарила ему, и, всхлипывая, указал на почти такую же рану на другом колене.

– Т-тут тоже, – заикаясь, сказал он.

Я поцеловала обе его коленки, чтобы не болели.

– Пойдем в аптеку и купим самые классные пластыри. Что скажешь?

– Д-д-да! Может, там будут с «Дружными мопсами». – Он сморщил нос. Я взяла его за руку. Мы шли мимо зеленых ограждений, каяков и катамаранов. Солнце светило нам в лица.

– Так что случилось? – спросила я. – Ты упал с велосипеда? Надеюсь, ты знаешь, что такое со всеми случается.

– Нет, – тихо ответил он. – Это н-не в-велосипед.