Злодей

– А что же тогда?

Последовавшая за моим вопросом тишина была наполнена роившимися в моей голове мыслями. Например, о том странном письме, которое я получила от Пакстона, и которое было будто бы вовсе не от него. И о его внезапном, словно мираж, исчезновении, которое произошло так же быстро, как и возвращение.

Или о том, что муж избегал меня всю неделю, и не только отказывался от встреч, когда я заезжала к нему домой, но к тому же не отвечал на мои сообщения. Я уже была готова заявиться к нему в офис и опозорить нас обоих. Меня удерживало только понимание, что ему нужно всецело сосредоточиться на судебном иске «Зеленой жизни» против «Королевских трубопроводов» в преддверии судебного заседания.

Но мне нужно рассказать ему про Пакстона. Про Эндрю Эрроусмита и мой план.

– Это сделал папочка.

Слова сразили меня в грудь, разверзнув ее и выпустив чувство, которое я не испытывала никогда прежде. Даже с Бирном. Или Камински. Или Пакстоном.

Чистую, всепоглощающую ненависть.

Я остановилась посреди людной улицы. Женщина, выгуливавшая французского бульдога, налетела на нас, отчего проносившийся мимо велосипедист громко чертыхнулся. Не обратив на них внимания, я опустилась на колени, взяла Тиндера за руки и посмотрела ему в глаза.

– Как он это сделал? – спросила я, с трудом сохраняя спокойный тон голоса.

Тиндер опустил взгляд, носком ботинка рисуя круг на песке. Он дергался, все его движения стали нервозными.

– Я… я-я… я… – попытался он, а потом топнул ножкой и прикусил язык. – Уф! Я не могу выговорить слова. Н-н-не удивительно, что он меня ненавидит.

– Тиндер, – тихо обратилась я.

У него начался тик. Первый, который я у него наблюдала. Он вздрагивал каждые несколько секунд, повторяя одно и то же движение, сводя плечи и ударяя себя по голове. Он не мог остановиться.

– Я не твой отец. Я твой друг. Ты можешь, никуда не торопясь, рассказать мне о том, что случилось. Я просто хочу знать, чтобы помочь. Тебе не грозят никакие неприятности.

Я дала ему пережить нервный тик и отошла назад, чтобы предоставить как можно больше пространства. Через несколько минут тик прошел, стихнув до легких, уже знакомых подергиваний носом. Я подхватила его на руки, остановилась возле уличной лавки, купила ему сок с мягким кренделем и усадила на скамейку.

– Расскажи мне все, Тин-Тин.

– Линейкой.

Я молча ждала, когда он продолжит, а мое серд- це делало сальто в груди, превращаясь в ворох болезненных узлов.

– Он… он-он, с-сказал, что это поможет. Сказал, что может меня вылечить. Сказал, что уже делал т-так. Он сказал маме, что мы оба будем благодарны, к-когда с этим будет покончено. О-он дал мне прочесть алфавит, а потом н-несколько цифр, и каждый раз, когда я заикался или д-дергался, он бил меня железной линейкой по коленкам. Бил, пока у меня не пошла кровь и м-мамочка не сказала ему, что вызовет полицию. Я плакал, хотя мама просила н-н-не плакать.

Чувствуя, будто сама пребываю на грани какого-то приступа, я с усилием сохранила ровный тон голоса. Незачем пугать Тиндера еще больше, но от сильнейшего желания забрать его из этой семьи мне стало трудно дышать.

– Папа в первый раз сделал это с тобой?

Я не могла выбросить из головы воспоминание о том, как Эндрю тряс сына, когда тому стало сложно выразить мысль.

– Нет. – Тиндер рассеянно отковыривал соль со своего кренделька. – Однажды, когда мы вернулись с вечеринки, на которой я его опозорил, он совал мою голову в р-р-раковину, п-полную воды, туда-сюда, туда-сюда. О-он сказал, что прекратит, только если я перестану вести себя как ненормальный. Н-но это помогло, потому что я перестал на целую неделю.

Я не могла моргнуть.

Сглотнуть.

Дышать.

Мой мир рухнул под гнетом невысказанной правды, которая мне открылась, и внезапно все стало предельно ясно.

Я наступила на мину, от которой Киллиан пытался меня уберечь. Открыла тайну, которую не должна была открыть.

– А к твоим маме и брату папа так же относится?

– Нет. Он любит Три и говорит, что отправит его в модную школу в Англии. Я д-думаю, что маму он тоже любит. Даже если иногда толкает ее. Но не слишком сильно. – Он замолчал, с хмурым видом обдумывая свои слова. – Кроме того раза, когда он толкнул ее через перила, и она упала с лестницы. Но она упала на диван и не п-пострадала. И она смеялась над этим, так что, может быть, это была шутка.

А может, не хотела, чтобы ее сыновья знали, что их отец за фрукт.

Я понимала, что мне предстоит решить три проблемы.

Первая: обеспечить Тиндеру безопасность.

Вторая: сегодня же воплотить свой план, пока мне все еще рады в доме Эрроусмитов.

А третья – прямо поговорить с мужем о том, о чем я подозревала с самого начала.

Я глянула время в телефоне. Два часа дня. Эрроусмиты вернутся домой не раньше шести. У меня был ключ, хотя предполагалось, что я проведу весь день вне дома с Тиндером.