Злодей ее романа (СИ)

— Ты очаровательная, — немедля сообщил Лестер, с большим трудом удержавшись от того, чтобы ее поцеловать. Когда она то была самой рассудительной девицей в Логрии, то через минуту задавала такие очаровательно невинные вопросы, невозможно было перед ней устоять. Перед ее живостью и искренностью. — На руках носить тоже… Плотские удовольствия. Те, которые случаются между мужчинами и женщинами. Хм… отшлепать тебя хорошенько — тоже плотское удовольствие. Как бы это объяснить, о небеса?.. Дар некромантии действует на грани между жизнью и смертью. Чтобы не оказаться за гранью, нужно крепко держаться за жизнь. Ничто не может держать крепче того действа, которое жизнь создает. Но… мы другие, и нам нужно играть со смертью даже в такие минуты. Понимаешь, Эрика?.. — он очень надеялся, что объяснил понятно хоть отчасти. И ругал себя за то, что не успел подумать, как будет объяснять. Не рассчитывал, что эти объяснения так быстро случатся. А до знакомства с ней — тем более не рассчитывал. Не верил почти, что сможет найти ту, что тронет его сердце. Эрика была его воплощенным чудом. И он очень волновался сейчас, когда вел с ней такой важный разговор.

— Что ж тут не понять, — задумчиво сказала Эрика, а потом спросила, — А хамство и бесцеремонность тоже помогают за жизнь держаться?

Лестер усмехнулся, опустил взгляд и мотнул головой.

— Ты удивительная… единственная, кажется, кому удается сделать так, что мне становится совестно за свои хамство и бесцеремонность. Нет… это мои личные особенности. Но я постараюсь быть тактичным и предупредительным хамом. Ради тебя. С тобой, про остальных ничего обещать не могу, — и посмотрел на нее искоса, сам себе сейчас напоминая нашкодившего кота. — Я бы тебя сейчас бесцеремонно отнес все-таки выпить чаю. Тебе нужно. А возможно, еще и поесть. Но я тактично спрошу… как насчет чая? И позволишь ли ты мне отнести тебя на руках в гостиную?

— Я не против, но как насчет того, чтобы мне немного приодеться? Я не привыкла пить чай в одной сорочке, да это и прохладновато, — последнее она выговорила так церемонно, как самая светская дама, уходящая «пудрить носик». Кажется Эрике все же было неловко полуголой.

— О, разумеется, мое сокровище! Я вовсе не предлагаю тебе пить чай в таком виде, — поспешил заверить Лестер, и тут же взмахнул пальцами, чтобы вернуть ее платье на место.

Это было его личное изобретение, он не знал, додумался ли до подобного кто-то еще: с ним подобным не делились ни дядюшка, ни отец. Следовало сперва обратить одежду в прах, а затем — восстановить из праха в нужном тебе месте. Так можно было и снимать ее, и надевать за пару мгновений. Очень удобно, когда имеешь дело с женщинами в кринолинах и корсетах, снять которые обычным способом — то еще испытание.

— Ну вот, теперь ты вполне готова к чаепитию, — заявил Лестер. На Эрике даже плед остался, где был, просто под ним появилось платье. И хорошо: ей было вредно мерзнуть.

Кажется, вернувшееся на место платье ее вполне успокоило, так что Лестер вызвал по громкофону экономку, велев ей принести новую чашку взамен битой, и когда они вернулись в гостиную — все следы их бурного выяснения отношений были прибраны, а чайник подогревался на маленькой свечке. Лестер устроил свое сокровище среди подушек поудобнее, закутав ей ноги в плед. Так, чтобы последствия его бурного и страстного наказания сидеть не мешали. Заодно предвкушая, что перед сном сможет намазать ее ранозаживляющей мазью. Это было для здоровья, они договорились. Но думать в этот момент не только о здоровье Эрики, но и о том, какая у нее восхитительная попка, ему никто не воспрещал.

Он разлил чай по чашкам, выдал ей ореховое печенье, придвинул поближе малиновое варенье — и ощутил себя очень счастливым человеком. Камин уютно горел, чай ароматно пах, а Эрика была рядом. И не собиралась никуда деваться. Приблизительно так Лестер себе и представлял счастье, начиная с сегодняшнего вечера, когда с ней познакомился.

— Вот это с платьем было так удивительно! Я бы в жизни не подумала, что это некромантия. И что, я так смогу? — принялась расспрашивать Эрика, — Трудно поверить, я ведь привыкла к тому, что уродилась бесталанной, мне даже говорили, мол наверное Дар ушел весь на музыку.

По всему, она упокоилась и смогла наконец заинтересоваться собственной магией. И Лестер радовался всему: тому, что ей стало спокойнее, и ее вопросам и искреннему любопытству, и милому щебету, звучащему как музыка. Такая же прекрасная, как та, которую исполняла Эрика.

— И так сможешь, и много чего другого сможешь. Не прям сразу, но когда дар войдет в полную силу — будешь в состоянии, безусловно, — охотно принялся объяснять он. — Ты уже сейчас что-то можешь! Просто тебе никто не объяснял, как. Давай попробуем? Я тебе сейчас объясню! — воодушевившись, предложил он. Ему жгуче хотелось, чтобы Эрика увидела, ощутила наконец свою магию, которая была важной частью ее натуры.

— Прямо сейчас? Думаешь, я что-то смогу? Я ничего не умею и не ощущаю, — испугалась Эрика.