Злодей. Полвека с Виктором Корчным

Он – неуверенно:

– Карлсен?..

– Именно!

– Удивительно! Невероятно… Не-ве-роятно! Но он, мне сказали, в партии с Костенюк брал ходы обратно. Да-а-а, брал ходы назад.

– Да нет, это в Москве было, я сам видел. Она ему указала, что он сначала за другую фигуру взялся, и он сразу сдался.

– Ну, всё равно… Пытался, значит…

Перед вторым, сочинским матчем Карлсен – Ананд тоже считал, что у индийца есть неплохие шансы, снова говорил, что надо избавиться от комплекса Карлсена, сделать ставку на дебют, поработать как следует с психологом.

Почему он был так настроен против Карлсена? В чем причины такой антипатии? Может быть, партии норвежца, где технического брака меньше, а плотность ходов больше, чем у кого-либо, раздражали его? Или стиль чемпиона мира, напоминающий манеру молодого Карпова, был особенно неприятен для Корчного? Может, в этом разгадка? Или же Карлсен явился для него квинтэссенцией, символом новых, очень жестких шахмат, где долгое время идет перетягивание каната и реализуется даже совсем маленькое преимущество?

Правда, в одном интервью, когда журналист спросил о причинах его непримиримого, часто и несправедливого отношения к молодым, Корчной откровенно признался, что, может быть, здесь имеет место просто заурядная зависть: они играют много лучше его самого, когда он был в их возрасте.

В другой раз был еще более конкретен: «Я завидую Карлсену! Он всех выносит одной левой, это действительно невероятно. Мне, чтобы достичь этого уровня, потребовалось много лет тяжелой работы, а ему всё достается легко. Конечно, Карлсену кое-чего не хватает – например, эстетических ходов. Вместо этого он побеждает, используя самые неприглядные ходы, чего у Каспарова никогда не было».

Спорная мысль. Быть может, отсутствие, по мнению Корчного, «эстетических» ходов у Карлсена как раз свидетельствует о глубоком проникновении в природу шахмат. Ведь наши эффектные ходы и блестящие комбинации говорят о грубых ошибках соперников, а сегодня, чтобы раскачать ничейный маятник, требуется тонкая и зачастую нудная подготовительная работа.

Ссылка же на Каспарова не случайна. Когда у Корчного спросили о самом сильном шахматисте XX века, он сразу сказал: «Каспаров». А на вопрос о тройке лучших ответил: «Каспаров! Каспаров!! Каспаров!!!»

Перед их первой встречей на Олимпиаде в Люцерне (1982) Корчной заявил журналистам, что он «покажет мальчику, как надо играть в шахматы», но… уступил в грандиозной битве. И хотя затем ему удалось одолеть Каспарова в 1-й партии матча претендентов (Лондон 1983), этот успех остался единственным, тогда как Гарри одержал над Виктором добрых полтора десятка побед. Может быть, этим фактом, а не только выдающимися спортивными и творческими достижениями тринадцатого чемпиона мира объясняется столь эмоциональная реакция Корчного?

Во время восхождения Ананда в девяностые годы Корчной пренебрежительно отзывался об игре молодого индийца, но суровая реальность (Ананд: «Я выиграл у него всухую дюжину партий, и после каждой из них он сообщал мне, что я не имею понятия о шахматах») заставила его в нулевые стать горячим поклонником Виши.

Магнусу только-только исполнилось четырнадцать, когда Корчной добился победы в единственной партии между ними. Не исключаю, что в случае их дальнейших встреч с прогнозируемым результатом его мнение об игре норвежца тоже изменилось бы. Но сыграть им больше не довелось, и проверить эту гипотезу невозможно.

Партнеры для сеанса

«Я жить устал – я прозябать хочу», – писал поэт, настигнутый старостью и смирившийся с этим. Прозябать? К Виктору Корчному это не относилось. Пусть другие прозябают, если им так нравится. Не желая уподобляться старому псу, который уже не может грызть настоящего и облизывает прошлое, он хотел не только жить и играть в шахматы, но и посмотреть, чем же молодые так уж хороши.

Считается, что в шестьдесят лет человеку много легче уступать молодым, чем в тридцать. Корчной не хотел уступать молодым ни в шестьдесят, ни в восемьдесят – и, хотя не уставал повторять, что у него уже нет амбиций, продолжал яростно биться с ними.

Нередко говорил, что молодым есть чему у него поучиться, что он продолжает играть, чтобы передать им свои знания и опыт. На самом-то деле все знали, как ветеран передавал молодым свой опыт: старался как можно больнее их прибить!

На командном чемпионате Европы в Батуми (1999), закончив игру, часами бродил по залу, останавливаясь у наиболее интересных партий. Наблюдая, как Люк ван Вели уже после контроля ход за ходом выпускает огромный перевес в поединке с Алексеем Федоровым, наклонился ко мне и прошептал:

– Молодые устают. Устают быстро молодые…

А после матча с Русланом Пономаревым в Донецке (2001) говорил:

– Ошибается, ошибается в эндшпиле семнадцатилетний Пономарев, а всё потому, что устает сильно к концу партии. С чего бы это?

На турнире в Вейк-ан-Зее (2008), готовясь к партии с Тимманом, заметил:

– Сдает, сильно сдает Ян к последнему часу игры. Так что я решил замотать его, поддерживая напряжение до конца.