Злодей. Полвека с Виктором Корчным

Доктор Кристиан Исслер, президент Цюрихского шахматного клуба, рассказывает: «Рвался играть в рождественском турнире, с трудом отговорили. Дело даже не в том, что там две партии в день, он бы и одной не выдержал. Фактически ведь он перенес два инсульта: один – в Испании, когда упал в ванной, другой – в Швейцарии. Нет не микро, в Испании тоже был настоящий инсульт. Не приведи Господь, с каждым может такое случиться, но смотреть на него сейчас и сравнивать с тем Виктором, которого мы знали… Для него ведь всегда были важны только шахматы, не разговоры о шахматах, хотя и они тоже, но сами шахматы! Может, у иного была бы еще семья, книги, политика, другие интересы, но у него – лишь единственное: шахматы, сам процесс игры. И просил он лишь об одном – играть, играть! Играл он неважно, наш матч из пяти партий обычно кончался вничью, а я ведь далеко, далеко не мастер. Да и с остальными членами клуба, приезжавшими в Волен, было примерно то же самое. Хотя его официальный рейтинг был 2499, играл он много, много слабее…»

Время от времени к нему приезжал житель Цюриха Сергей Перман, шахматист-любитель. Сергей вспоминает, что проводили они за доской часов по пять-шесть кряду, и Корчной всегда играл жадно и с удовольствием. Когда приходила пора прощаться, маэстро говорил: «Давайте еще две последние». Потом: «Еще две!» Потом: «Ну, еще одну – самую последнюю!» Уровень его игры упал еще ниже, он понимал всё сам, переживал и огорчался от этого безумно.

А в разговорах со мной продолжал жаловаться на врачей, которые не могут подобрать правильные медикаменты: неужели они не понимают, что он больше не может играть в шахматы! Да еще функционеры швейцарской федерации плетут против него интриги, сознательно не желая допускать в турниры.

Когда, пропустив мимо ушей последнее замечание, я заметил, что иногда важно не столь вылечиться, сколь научиться жить с собственными недугами, он ничего не ответил, а через минуту снова жаловался на врачей, которые не хотят поставить его на ноги:

– Меня швейцарский врач оперировал три месяца назад, так вот – он отчего-то захотел, чтобы я не возвращался в шахматы…

– Почему?!

– С тех пор три месяца прошло, и мне делают перевязки каждый день. Каждый день! Это как прикажете понимать? К тому же, знаете, какая напасть на меня нашла? Я всё ожидаю каких-то страшных болезней, а с моим мозгом что-то странное происходит: давеча слово по-русски забыл. Прямо кошмар. Помню по-английски – флексибел, по-немецки – флексибел, а как по-русски – убей бог, вспомнить не могу, пришлось даже в словарь лезть…

Август 2014 года. Речь стала еще неразборчивее, понять очень трудно. Он сразу взял быка за рога:

– У меня к вам два вопроса. Первый: кто сбил голландский самолет?

– Ну, это вопрос легкий… Да вы и сами знаете ответ на него. А второй?

– Кхе-х-кх… А второй – в последнем номере New in Chess есть большая статья о Любоевиче. Он что – умер?

– Ни в коем случае, Люба в порядке, просто Тимман решил написать статью о своем коллеге, о старых днях…

– М-да… Для меня это странно. По-моему, есть много шахматистов, заслуживающих такой статьи больше Любоевича, много, много больше. Ведь Любоевич – просто любитель, он играл в шахматы как любитель. Очень способный, талантливый, но – любитель… А статья о Че Геваре в New in Chess? Как это им только в голову пришло? Кто такой Че Гевара в шахматах? Знаете, в Польше, к примеру, вообще запрещено изображение Че Гевары. Запрещено! Вспоминаю, когда я бывал на Кубе, мне рассказывали, как он был жесток и безжалостен. Безжалостен! И сам расстреливал! Лично! Да, так мне говорили…

В самом конце он впал в состояние, определяемое врачами как «старческий эгоизм». Специалисты говорят о придирчивости, упрямстве, детском капризничанье, несговорчивости, сужении интересов, постоянном выдвижении каких-то требований. В пожилом возрасте признаки старческого эгоизма нередко проявляются даже у совершенно здоровых людей, что же говорить о почти ничего не слышащем человеке в инвалидном кресле, к тому же всю жизнь зацикленном на себе самом. Родственникам такого человека нужно иметь огромное терпение, но полностью избежать капризов и обид им не удастся, как бы они ни старались.