Злое наследие

Объяснения затянулись надолго. Агач вольно размахивал руками, поясняя, какая нитка бус что обозначает, не сразу находил подходящие слова, и остальные щедро помогали ему в разъяснениях. Бывшие крестьяне совершенно не смущались близостью мёртвых тел. Роннар, отчасти слушавший, а отчасти наблюдавший за ними, подумал, что новые спутники, пожалуй, даже слишком быстро привыкли к новому для них образу жизни. Только что случился первый в их жизни настоящий бой с врагами, пришедшими из нижнего мира. А они спокойны, как бывалые наёмники.

И, пожалуй, хорошо, что так.

– Идём, – поторопил он. – Кстати, оружие бестий брать в работу не советую – для человеческой руки оно неудобно. А вот как материал для кузнецов – стоит прихватить.

– Трофеи-то ты забрать не запрещаешь?

– Зачем тебе бабские бусы? Бабские тряпки?

– Тут и мужское есть. Вот интересно – зачем бестии всегда бельё забирают? Знаю, что и скатерти берут, и отрезы домоткани даже!

– Посмотри, во что они одеты. Всегда только в кожу. Видимо, берут то, чего у них нет.

– Могли бы выменивать.

– Могли б, так выменивали бы, – проворчал Габеш, обшаривая последнюю котомку с трофеями. – Чего ты от них хочешь, они даже по-нашему не говорят.

– Нам сменка пригодится.

– Жаль, что они не несли с собой припасы.

– Да подъели, наверное!

– Как только посмели?! – Аригис покатывался со смеху. – Должны были нам доставить свои припасы в целости! И ещё каких-нибудь ценностей отсыпать сверху.

– А что – нет?

Смеялись; смех облегчал душу, напрягшуюся чрезмерно после того, как пришлось сыграть с судьбой в смертную игру и тонко осознать это лишь теперь, закончив поединок. Роннар знал тех, кто не смог выдержать первое же подобное напряжение, после сражения мучился страхом и снами, низвергавшими их в какие-то чудовищные и загадочные бездны самоедства, уходил из солдат. И это совсем не зависело от ума или воспитания. Были туповатые деревенские парни, которые обнаруживали вдруг такое тонкое чувство жизни и неспособности её отнять, что просто диву даёшься.

В глубине души этим людям поборник даже завидовал. Он привык к убийству в бою и спокойно переносил чужую смерть. Но ему это казалось неестественным. Зачем вообще в этом мире нужна жизнь, если убивать – правильно?

Тела бестий оставили, как они были, не прибрав. Пожалуй, спутники и не поняли бы Роннара, предложи он похоронить врагов. Для них «гости» из нижнего мира были страшной напастью, вроде суховея, града или урагана, который можно было попытаться остановить своими руками, но отдавать ему ещё какие-то посмертные почести – да зачем? Нагрузив на коней дополнительную пару мешков, довольно лёгоньких, потому что, стесняясь взгляда предводителя, его бойцы взяли только те трофеи, которые могли пригодиться им самим, – пустились в путь. Всех поддерживала надежда следующую ночь уже провести под крышей обжитого, а не брошенного дома. Но границу Иоманы пересекли только к закату – до Далгафорта было ещё далеко.

Попробовали было углубиться в лес, которым по видимости густо заросли обширные предгорья, однако быстро выяснилось, что до настоящей чащобы ещё идти и идти. Здесь, боясь, что лошади переломают себе ноги на колдобинах, Роннар посоветовал встать лагерем где придётся и, быстро приготовив еду, потушить костры. Затаиться. Страх перед бестиями в душах бывших крестьян только креп, пока на землю сходила ночная темнота.

Ночь всегда враждебна человеку, не способному пронизать её взглядом. Тьма кажется клеткой, заточившей в себе овеществлённую угрозу всех форм и размеров, на любой вкус, и, казалось, она вот-вот распахнёт дверцы, выпустит чудовищ на свободу. Путешественникам поневоле представлялось, что вот же, за каждым деревом сидит по бестии и просто выжидает подходящего момента для броска. Даже Аригис занервничал, когда расслышал вдалеке характерный гортанный окрик.

Подобравшись к Роннару поближе, друг шепнул ему:

– Слышишь? Перекликиваются.

– Угу.

– Значит, чувствуют себя уверенно. Как у себя дома.

– Да?

– Давно я их окриков не слышал. Там, где они могут ждать, что поблизости есть войска или деревня, способная сопротивляться, обычно обходятся без воплей. По-другому сигналят.

– Вот как. А в Мятле как себя вели?

– Тихо. – Аригис сдержанно пошуршал ветками, устраиваясь поудобнее. – А тут, видно, чувствуют себя как дома.

– Значит, зря мы туда идём, – пробормотал Габеш. – Ну кто, кто мог там уцелеть? Без поддержки-то княжеской армии и всё такое! Все убиты или разбежались, конечно. Придём к разорённому пепелищу, вот что, и сами сгинем.

– Я вас с собой насильно не тащил, – отрезал Роннар. – Сами хотели и сами пошли. И мы идём к Далгафорту. А если там никого из живых не окажется, пойдём дальше. Хотите вернуться?

– Отсюда-то? Самим, без поборников? Ага, какая идея! Кто из нас вообще дойдёт живым – при таких– то условиях?

– Тогда чего причитаешь, как баба? – буркнул потихоньку и суровый Агач. – Есть бестии, и пусть будут. Может, они нас не заметят!

– Как же…

– Лежите-ка молча, – велел сын короля. – И слушайте внимательно.

– Что задумал? – Аригис сразу уловил интонацию.