Злое счастье

Мэя вывел из ступора хриплый голос горбуна нэсс — предводителя балаганщиков:

— Чем мы можем помочь благородному князю?

— Подкова сломалась, — пояснил Рыжий. — Есть ли средь вас кузнец? Или хотя бы инструмент?

— Всё есть, добрый князь, — заверил горбун, низко кланяясь. — Сейчас покличу Жареного.

Умелец оправдывал свое прозвище. Вся левая часть его лица представляла собой багровый шрам давнего ожога, вместо глаза зияла темная бугристая яма. Единственным глазом он осмотрел копыто Сванни, сломанную подкову и пообещал все исправить.

— Серебряную шу[19] дадите? — с надеждой спросил он.

— Две дам, лишь бы быстрее, — посулил Мэй.

Большие деньги для бродячих. Горбун и Жареный сразу повеселели.

— Эт мы мигом! Не извольте волноваться!

Рыжий и не думал волноваться. Он разглядывал беловолосого дэй'о, оставленного, наконец, в покое. У детей нэсс появилось зрелище более захватывающее — живой князь — униянин. Приграничье рядом под боком, и редко кто в здешних землях ничего не слышали о Рыжем Отступнике. О нем даже придумывали сказки, где Мэй, как правило, выступал то в роли главного героя, то — главного злодея.

На радостях Жареный пнул сидящего на корточках дэй'о по почкам. Тот охнул и попытался отползти в сторонку.

— Дэймоны его мордой в костер сунули, — пояснил горбун.

— Откуда вы его взяли?

— Поймали в лесу возле Дон-Бэннол, — ухмыльнулся нэсс. — Собаки почуяли и выгнали из норы, навроде лисовина.

— Где? — не поверил Мэй.

На землях Исконного Тир-Луниэна жить оседло нэсс не могли, запрещалось законом. Униэн хватило простого здравого смысла не селить у себя под боком людей способных заполонить все долы и веси. Кочевать разрешалось, и то далеко не всем. Но чтобы в самом сердце королевства в лесу жил дэй'о… Мэй имел полное право усомниться в честности горбуна.

— Не ври мне. Ты его у работорговца купил?

Торговать людьми в Тир-Луниэне так же было запрещено. За это горбуна и всю его шайку следовало выгнать куда-нибудь в Шастский Кангат или еще куда подальше.

— Небом клянусь, добрый князь! — взвыл нэсс. — Сами поймали зверюку!

— А я сейчас у него самого и спрошу, — заявил Рыжий и направился к пленнику.

Бродячие перепугались не на шутку, ведь правду сказал их предводитель или нет, а дэй'ному ничего не стоит оклеветать мучителей. Мэй имел полное право заявить о нарушении закона местному владетелю, более того он был обязан так поступить.

Увидев, что к нему идет униэн, красноглазый покорно опустился на колени и опустил голову, превратно истолковав намерения Мэя.

— Горбун сказал, что тебя поймали рядом с Дон-Бэннол. Это — правда?

— Да.

— Как ты там оказался? — удивленно спросил Рыжий.

— Жил, — односложно ответил дэй'о и посмотрел князю прямо в глаза.

В них застыло необъяснимое выражение близкое к восторженному ожиданию. Он был уверен, униэн сейчас рубанет своим мечом, пресекая бесконечную череду страданий. Дэй'о ждал смерти, точно счастливого избавления.

У Мэя похолодело в груди. Как ощущается ненависть и отвращение, он помнил, но тут все по-другому.

— Как тебя зовут?

Дэй'о жадно глотнул сырой стылый воздух.

— Итки.

«Снежок». В горле пылал жгучий огонь, медленно стекая в желудок. Стоило в Галан Мае выпасть снегу, как Морген вытягивал старшего брата играть в снежки.

— Я сбежал, — пробормотал дэй'о и отвел взгляд.

— Ты хочешь… вернуться в Чардэйк? — пересиливая себя, спросил Мэй.

— НЕТ!!!

Такого ужаса в чужих глазах Рыжий видеть раньше не доводилось.

— Убей меня, хан'рэй[20]! Убей! — хрипло взмолился пленник. — Я слышал — ты честен, милосерден и справедлив. Не возвращай меня ТУДА!

Он стал накручивать цепь вокруг шеи и пытаться затянуть её потуже. Врагов униэн либо убивали, либо отпускали на свободу. Возвращение на родину было для Итки хуже смерти. Мэй прекрасно понимал причину. Страшна и незавидна судьба дэй'о, а уродливый красноглазый парень, должно быть, испил чащу страданий до самого дна. Существа способные на чудовищные зверства по отношению к врагам, со своими творили невообразимое.

— Забери его, князь! Не нужен он нам! — крикнул горбун, сочтя за благо скорее избавиться от опасной игрушки. — Делай с ним что хошь! — и начал совать в руку Рыжему свободный конец цепи от ошейника на шее пленника.

Рыжий окончательно растерялся. Беловолосый был ему физически неприятен, весь его вид вызывал тошноту, и даже утратив возможность видеть «крылья дэй'ном» Мэй легко мог вообразить себе эти мерзкие белесые прозрачные обрубки. Его трясло от отвращения и от… жалости? Первое, о чем в свое время забыл Отступник, была жалость. Он не жалел никого, начиная с самого себя. Прежде всего — себя. И вдруг вот так…

— Х-х-хорошо…

Красноглазый вздохнул с нескрываемым облегчением и бодро последовал за униэн. Кажется, он был счастлив. Все наслышаны — огненный князь Приграничья не щадит дэй'ном. И не знает жалости к обитателям Чардэйка.

Кобылу Жареный перековал в наикратчайший срок, не столько ради заработка, сколько из желания сбагрить дэй'о как можно скорее. Бродягам и так хватает неприятностей, а униэн дай только придраться. Мигом очутишься у шастов в рабстве.