Злое сердце куклы

– Вот, – он протянул детективу фотографию.

На старом снимке шестидесятых годов прошлого века была профессионально запечатлена в постановочной позе красивая женщина лет тридцати – темное длинное каре, блестящие глаза, чуть вздернутый нос, пленительная улыбка. Платье по моде тех лет. Красотка, да и только.

– Именно эта фотография висит в холле нашего драматического театра, правда, в самом углу. Знакомьтесь, господин сыщик: Стрельцова Жанна Евгеньевна, заслуженная актриса РСФСР. Моя мать, – улыбнулся кукольник.

– Ваша мать?

– Да – ослепительная, волнующая, всегда парящая где-то за пределами досягаемости, – высокопарно произнес он. – И в первую очередь – для своего единственного сына. А он так хотел приблизиться к ней! Хоть на шаг, на полшажка…

– Она была красивой женщиной.

– Очень красивой. И у нее есть второе имя.

– Какое?

– Не догадываетесь?

– Понятия не имею.

– Лилит, господин сыщик.

– Как такое может быть?

– В театре возможно все. Это одна из ее ролей в сатирической комедии «Две жены Адама», которая сломала ее актерскую судьбу на самом взлете и разрушила жизнь. Мне больно об этом говорить, поэтому буду краток. Кому надо, пороется и найдет ответы в Интернете, в старых газетах и архивах. Можно расспросить и ветеранов нашего театра. Скажу главное: в центре сюжета той пьесы был первый человек – Адам, и две женщины – его жёны: светлая чудесная Ева и сущий дьявол – Лилит. Роль последней досталась моей матери. Но это и понятно: жгучая, яркая брюнетка с бешеным темпераментом. Заслуженную получила за роль комиссарши в «Оптимистической трагедии», кстати. И тут – роль настоящей демонессы. Актеры всегда обожают играть злодеев. Те коварны, вероломны, многогранны в своих пороках, – искренне рассмеялся Беспалов. – Мама бредила этой ролью. Говорят, даже коллеги плакали и смеялись, когда приходили на репетиции и смотрели на нее. Зал был в восторге. Но сразу после премьеры спектакль сняли по идеологическим причинам. Приехали какие-то бонзы из обкома партии и сочли, что слишком религиозная тематика для советского театра. И слишком убедительной оказалась злодейка Лилит. Увы, мать лишили роли за ее талант. И роли, и театральной судьбы. Она со всеми переругалась, в том числе и с партийцами, и карьера ее покатилась вниз. Но Лилит осталась – в сердце моей матери, в душе, стала частью ее натуры. Неуживчивая бунтарка, хулиганка, гроза обывательского мира и замшелых нравственных устоев.

– Почему вы не захотели рассказать об этом сразу?

– Говорю же – больно вспоминать. А теперь посмотрите на этот снимок. – Беспалов перевернул вторую фотографию и протянул ее детективу.

На снимке, в праздничной коробке, была сфотографирована Лилит – рыжая, зеленоглазая кукла с очеловеченным лицом.

– Это кукла Женечки Оскоминой.

– Это и есть Лилит.

– Не понимаю…

– Все просто: я создавал Лилит, вот в чем все дело. В память о матери, может быть. Именно так она должна была выглядеть. Лилит – рыжая, зеленоглазая бестия, ветреная соблазнительница. Я хотел скопировать и облик собственной матери, но потом отказался от этой идеи.

– Мудро.

– Я выдумал другое лицо. Но ведь я чертовски коварен, не так ли?

– К чему это вы? – подозрительно спросил Крымов.

– Мне очень хотелось, чтобы Женечка назвала ее Лилит.

– Так, заинтриговали еще сильнее, и что дальше?

– Я позвонил им, на виллу, когда Павла Оскомина не было дома. Там все ждали куклу – и Зоя Владимировна, и прислуга, и сама Женя. Все знали, что вскоре Павел Константинович привезет чудо. Трубку взяла хозяйка. Я представился, сказал Зое Владимировне, что мне нужно узнать у именинницы про наряд для принцессы, и попросил к телефону Женечку. Когда девочка взяла трубку, мы обсудили платье, и я несколько раз назвал куклу Лилит. Сказал, что она будет живая, и она обидится, если назвать ее иначе. Добавил, что Женечка ни в коем случае не должна об этом рассказывать родителям, иначе магия пройдет стороной, и кукла никогда не заговорит с ней. Как она разволновалась, как ей понравился этот секрет! Вот почему Женечка назвала куклу по имени, которое и было ее, поверила всем сердцем, что Лилит живая.

Крымов недоумевал: как же неожиданно кукольник перехватил инициативу? Завел его в новый темный коридор! Теперь поди разбери, где правда, а где нет. Зоя Владимировна мертва, а ее падчерица в невменяемом состоянии.

По шоссе, завывая, проносились навстречу друг другу легковушки, автобусы, грузовики, фуры.

– Вы и впрямь очень коварны, – сказал Крымов.

– Теперь получается, что я поспособствовал изменению поведения двенадцатилетнего ребенка.

– Получается, – согласился капитан.

– Что ж, виновен, – развел он руками. – Каюсь. Все, что вы услышали сейчас от меня, товарищ капитан, я могу написать на бумаге и отправить в вашу контору. Мне сделать это?

– Будьте так любезны.

Им оставалось только вежливо распрощаться. Садился в машину, проворачивал ключ в замке зажигания и делал разворот у дома кукольника Саввы Беспалова детектив Андрей Крымов с чувством, что над ним посмеялись, выставили дураком и отправили восвояси.