Злой

«Как здесь выловить этого Фредека?» — задумался Генек и свернул направо, на Гурношленскую. Пройти туда было не так просто.

Людские ручейки сливались в широкие потоки даже на боковых улицах. Идти против течения было очень тяжело.

— Евгениуш!

Подняв голову, он увидел перед собой одетого в белую куртку человека: людской поток омывал его, словно белую скалу, когда он остановился, чтобы поздороваться с Генеком.

— Фредек! — с укором воскликнул Шмигло, — тебя не узнать. Что ты с собой сделал?

— Тссс! — громким шёпотом отозвался Фридерик Компот. — Тссс! Я переоделся, чтобы меня было трудно узнать. Так будет лучше. Шерлок Холмс всегда переодевался, когда шёл на бой с бандитами. Однажды даже в столетнюю бабку превратился…

— Хорошо, хорошо, — разволновался Генек, — заканчивай этот пустой разговор, дай мне мороженое и иди вниз, а я отправлюсь к шефу. Вертись возле касс, мы там тебя найдём. Интересно, что скажет шеф по этому поводу… — добавил он, указывая на новую форму Фридерика.

— «Мороженое Тиритомба», — с интересом прочёл он надпись на шапке Компота и, взяв из его рук шоколадное эскимо на палочке, поднёс ко рту. — Замечательно, Фредек! — с энтузиазмом воскликнул он. — Дашь мне немного для детей.

— Вот видишь, — обрадовался Компот.

— Почём мороженое? — спросила какая-то пани, остановившись возле Компота; за ней подошло ещё несколько человек.

— Не сейчас, — буркнул Компот и быстро закрыл коробку, — я начну продавать только на стадионе…

— Не выдержу, — заявил Антоний Пайонк, входя в комнату, — пойду на матч.

— Никуда вы не пойдёте, — возразил Гальский, лежавший на диване. — Они, наверное, вас ищут по всему городу. Ещё встретят где-нибудь — и навлечёте на себя беду.

— Конечно, — сидя за столом, заметила Марта. — Придётся вам переждать здесь.

— Может, чайку? — почтительно предложила старенькая Гелена Липинская; она не понимала, что происходит, но знала, что у пана Калодонта гости и надо о них позаботиться.

— Пойдём поставим чай, — многозначительно произнёс Пайонк и вышел вместе с хозяйкой на кухню.

— Наверное, я таки пойду на матч, — Гальский поднялся с дивана — это был огромный, обитый тёмно-зелёным плюшем диван, в стиле эпохи Молодой Польши.

— Никуда ты не пойдёшь, — бросила Марта; она встала из-за стола и села на диван. — Ты ещё слаб для таких прогулок.

— Ты так думаешь? — с упрёком сказал Гальский. В его голосе слышалось нетерпение.

— Снова начинаешь? — строго произнесла Марта.

— Такой матч бывает раз в десять лет, пойми, — волновался Гальский. — Мои аргументы до тебя не доходят.

Марта склонилась над ним.

— Поцелуй меня, — приказала она.

Гальский взял её голову в ладони и притянул к своему лицу, как спелую ягоду с ветки.

— Вот видишь, — сказал он некоторое время спустя, отрываясь от её губ, — не так уж я и слаб. — Но больше не говорил, что пойдёт на матч.

— Я думаю, что надо идти, — сказал ЗЛОЙ. Калодонт вышел из киоска и запер дверь на ключ.

Улица Вейская казалась довольно многолюдной. Людской поток густел с каждой минутой. Толпы людей шли и шли по тротуарам и по проезжей части улицы.

ЗЛОЙ, Калодонт и Шмигло влились в людской поток.

Проходы через здание сейма были перекрыты войсками, поэтому пришлось идти по Вейской до самой Пенкной. Широкие разрушенные кварталы возле улицы Матейко заполнились людьми. Ветер здесь донимал сильнее, чем на улицах, защищённых заборами.

— Представляю себе, как режет песок глаза тех, кто стоит с утра, и тех, кто ждёт, когда откроются ворота стадиона, — сказал ЗЛОЙ.

— Что там такое? — волновался Калодонт, вытягивая шею в сторону Пенкной. — Затор, что ли? Уже сейчас?

И в самом деле, продвигаться вперёд стало ещё тяжелее.

— Кому, кому? — тут и там слышалось в толпе. — Левая верхняя трибунка за пятьдесят. Левая нижняя трибунка… всего пятьдесят злотых. Кому? Кому?

— Чувствую, здесь что-то неладно, — шепнул Генек Злому на ухо. — Какая-то крупная афёра с билетами. Кроме той, с которой мы столкнулись позавчера. — Они подошли к первому оцеплению. Улица была перегорожена привязанными к деревьям толстыми верёвками. Вдоль неё выстроились в шеренгу военные. Потные милиционеры, с мокрыми, покрытыми пылью лицами, в мундирах с расстёгнутыми воротниками, стоя в несколько рядов, плотно перекрывали проход через улицу, с трудом сдерживая натиск толпы. Громадная людская масса, двигавшаяся по улице Пенкной со стороны Иерусалимских Аллей, отбросила ЗЛОГО и его спутников назад, отделив их от кордона подвижным затором.

— Кому?.. Кому?.. Трибуна… Входной… Кому?.. — всё чаще слышалось в толпе. Возле стены Уездовского парка толпа поредела; здесь остановились те, кто продавал билеты. Расторопные парни с алчными огоньками в глазах живо бросались в разные стороны.

На Лазенковской толпа снова сливалась в большой плотный поток; ещё более широкий кордон милиции и военных преграждал проход. ЗЛОЙ врезался в толпу, таща за собой Шмигло, который в последний момент схватил за руку Калодонта. Толпа ругала милицию, перекрывшую проход.

— Стоят, как кадеты перед школой медсестёр! — выкрикнул какой-то нервный худощавый пан. — Невозможно пробиться на своё место!