«Злой» ангел

Федор вдруг осёкся на полуслове. Лицо его вытянулось от удивления, рот приоткрылся.

— Нет! — прошептал он. — Не может быть! Ты умерла, ты…

Тусклая лампочка, одиноко свисающая на проводе с потолка, вдруг стала светить ярче, чем солнце. Вокруг Анатолия появилось тёмно-серое свечение, с синими вспышками. Как будто в тёмно-серую краску кто-то решил добавить синевы. Вокруг Ирины не было никакого свечения. Её лицо было похоже на чёрно-белую фотографию.

— Не трогай меня! Я ничего тебе не сделал! — закричал Федя, вскочив из-за стола. Стул, на котором он сидел, опрокинулся. Если встреча с Сергеем Ивановичем его удивила, то встреча с Ириной его почему-то испугала. Может, этому поспособствовало «Кладбище домашних животных»?

— Федя! — голос Ирины был спокойным, она протянула к нему правую руку. — Не бойся меня!

— Отойди от меня! — взвизгнул Игнатьев и стал пятиться от Ирины.

Ира продолжала приближаться. Федор пятился, пока не почувствовал спиной холодную стену.

— Федя! Не бойся меня! Это я, Ирина.

— Что тебе надо, Ирина? Почему вы все меня преследуете? Почему бы вам не приставать к Анатолию? Вон он лежит, даже не проснулся… Падла!

— Успокойся, Федя и не сквернословь! — Ира опустила руку и улыбнулась.

Игнатьеву сразу стало легче, и он немного расслабился, хотя чувствовал, как гулко стучит в груди сердце и липкий пот заливает лицо.

— Я спокоен! — он повёл плечом, ощутив, как футболка под спецовкой прилипла к телу.

— Вот и хорошо! Федя, я пришла не просто так. Моё время нахождения здесь ограничено, поэтому я начну с главного, с того, ради чего я пришла.

Игнатьев кивнул головой, проглотив комок в горле, Ирина с невозмутимым видом продолжала говорить.

— Дело в том, что ты наделён даром. Ты можешь быть одновременно в своём и в нашем мире. Это может не каждый, для этого нужна сила, большая сила. Недавно ты оказался на границе между двух миров, но ты остался в своём мире, в мире живых…

Федя потрогал лоб рукой. От шишки не осталось и следа.

— Бог наградил тебя даром. Видеть души умерших — не каждому дано.

— О, да! Мне есть, чем гордиться! — произнёс вслух Игнатьев, скорее для самого себя, чем для Ирины. — Ну, раз ты пришла ко мне, значит, это не просто так. Значит, ты хочешь предупредить меня о чём-то, да?

— Не предупредить, а попросить об одной услуге.

— Хотелось бы верить в то, что я с этим справлюсь. Сразу предупреждаю, что душу Дьяволу не продам!

— Тебе не придётся продавать душу Дьяволу, — губы Ирины тронула едва заметная улыбка. — Ты должен оказать мне маленькую услугу.

— Почему я? — спросил Федя, хотя он уже знал ответ на этот вопрос.

— Потому, что ты — единственный из живых, кто может помочь мне наконец-то обрести покой. Ты просто не представляешь, что это…

— Хорошо, что я могу сделать? А если у меня это не получится?

— Получится. Завтра и послезавтра у тебя выходные дни. Николай Владимирович не попросит тебя работать сверхурочно. Тебе нужно подъехать на улицу Мира, дом семь, квартира семнадцать. Там живут родственники человека, которого я любила. Так получилось, что именно он сбил меня машиной в тот злополучный вечер.

— Ничего себе! — воскликнул Федя.

— Его зовут Руслан Нуруллин. Он сейчас сидит в следственном изоляторе, ждёт суда и очень переживает. Он хочет наложить на себя руки. У него осталась бывшая жена, Ольга, и сын Саша. Руслан нужен им. Тебе нужно сказать его родственникам, чтобы они передали ему через адвоката, что я его простила. Я всё ещё люблю его. Пусть он не переживает о случившемся, у него всё будет хорошо.

— А кому же я это передам? — удивился Федя. — И как я им это преподнесу? Они никогда мне не поверят, если я расскажу им, что видел тебя и говорил с тобой.

— Ты недооцениваешь себя. Ты найдёшь выход из положения. Ты приедешь на троллейбусе седьмого маршрута завтра, в десять утра. Дома будет мать Руслана, Надежда Фёдоровна. Ты попросишь её передать для Руслана эту информацию и уйдёшь. Вот и всё. Сделаешь?

— Сделаю. До улицы Мира ехать не так уж далеко. Ты прости мою реакцию на твоё появление. Я был не готов…

— Улица Мира, дом семь, квартира семнадцать. Не забудь. — Свет от лампочки над столом стал меркнуть. Слесарную мастерскую стал поглощать полумрак. Очертания Ирины стали размывчатыми, а потом она исчезла.

— Вот это номер! — Игнатьев смахнул со лба капли пота, подошёл к столу, поднял с пола стул, сел на него. — Пора с этим что-то делать. Это начинает меня нервировать.

Только он об этом подумал, опять стало светло, краски стали сочными, насыщенными. В слесарку вошла девочка лет десяти. На голове у неё были две туго заплетённые косички. На ней было красивое платье из тёмно-синего бархата и белые колготки, в руках её была тряпичная кукла, с пуговицами вместо глаз. Лицо девочки было чёрно-белым.

— Фёдор?

— Да! А тебя как зовут?

— Настя, — девочка улыбнулась.

— Тебе тоже что-то нужно, Настя? — Федя уже ничему не удивлялся.

Девочка утвердительно качнула головой.