Злой человек

Иван протянул руку к рычагу и опустил его вниз.

Дверь пошла в сторону, заскрипела и вдруг выгнулась внутрь.

Океан хлынул через коробку шлюза в ангар.

– НЕТ!

Иван мотнул головой, пытаясь стряхнуть наваждение, но волна сбила его с ног и протащила до перехода в хранилище данных. Он ударился головой о перегородку и на секунду лишился сознания.

Тьма качнулась.

В ней было скучно.

И одиноко.

И страшно.

Тысячи лет тянется боль. Такого странного цвета. Кораллового он бы сказал. Яркая с кровью, зубами, блевотой и дерьмом. Целый коктейль. Весеннее платье молоденькой девушки. Вся в цветах. Вся в цвету. Хороша.

Тьма.

Нет ничего.

Разрыв в потоке информации.

Провалы. Пробелы.

Голову знатно отбило. Всё звенит. Рок-эн-ролл. Играй громче, стучи в барабаны.

Где-то далеко-далеко орет аварийная сигнализация.

Иван встал на колени и увидел, как кровь падает в воду.

Удивительно.

Странно.

Так много холодной воды. И она прибывает. Она пахнет солью. Она и есть сама соль.

Стекло гермошлема разбилось.

Ребра болят, дышать тяжело, будто воздух внутри корабля превратился в кисель. Вдох не приносит обычного облегчения. Выдыхать просто нечем. Чувство полной дезориентации. Желудок подбрасывает вверх и резко швыряет вниз, хочется встать, но тело залито свинцом и весит несколько тонн. Ничего не поднять, не сдвинуть с места. Неимоверным усилием воли Иван открывает рот, чтобы кричать, но наружу выходит лишь хрип и мычание.

Он сжал кулаки и почувствовал, как жгучая ненависть давит горло.

И в этот момент двери шлюза не выдержали давления океана и разломились.

Волна подняла Ивана вверх и бросила вниз.

Вода хлынула в скафандр через дыру в стекле шлема.

Потолок закружился в гигантской воронке. Волны потянули Ивана и потащили наружу. Он принялся бить руками и ногами, пытаясь всплыть на поверхность. Кровь в голове разрывала сосуды на части. Кожа будто сползала с лица. Потускневшим, почти невидящим взором Иван глянул вверх.

Там плавало желтое солнце.

Так далеко.

И так близко.

Глава 4

1

Мужчина и женщина прячут глаза. Я им не нравлюсь. Время, отведенное на собеседование, подходит к концу и уже поздно что-то исправить, произвести должное впечатление, набрать нужный балл. Я был взвешен, отмерен и признан негодным. Я проиграл и теперь меня ждет приговор в духе:

мы обязательно вам позвоним

Вот где ложь и обман.

Поверить в такое, значит поверить всему. Правда в том, что я здесь не нужен. Наш разговор простая формальность.

Женщина улыбается мне. Она растягивает рот все шире и шире, будто решила проверить кожу на прочность. Я хочу разбить ей лицо. Она манекен из витрины магазина одежды. Её пустые глаза могла бы взять себе смерть, если бы решила взглянуть на публику, чей мозг уже лет сто подключен к Радость-17, и они никак не умрут, потому что больше не люди, а цифровой след в хранилище виртуальных кошмаров.

Мужчина упакован в черный костюм. Он бы мог сниматься в научно-популярных фильмах в роли застывшей звезды, и ни один квант света не покинул бы его. Иногда он замирает на миг и что-то мертвенно-неприятное проявляется в том, как он выдает себя за человека.

Я сижу на стуле в чулане торгового центра "№135" и вот уже полчаса пытаюсь получить должность курьера. Я испытываю непреодолимое желание приносить людям пользу, потому что помню слова, с которыми Бог обратился ко мне этим утром:

ТЫ ДОЛЖЕН УСТРОИТЬСЯ НА РАБОТУ

Но я предан анафеме.

Мужчина тыкает в монитор на столе и говорит:

– Вы несколько месяцев работали в министерстве экономики. Почему оттуда ушли?

– Я сомневался.

– В чём именно у вас были сомнения?

– В экономике.

– Поясните.

– Она предпочитает людей, уверенных в том, что ежедневный ритуал, состоящий из восьмичасового рабочего дня, оправдывает невыносимую бессмысленность бытия.

Мужчина широко улыбнулся и клацнул зубами. Наверное, я показался ему очень забавным. Чем-то средним между искусственным домашним животным и видео-обоями на стенах порно театров. Такие потешные мертвые штучки, выдающие себя за лучших друзей человека.

Я хочу сказать ему что-нибудь гадкое.

– Они выгнали меня, потому что я убил человека. Это несколько портило репутацию министерства.

Женщина кривит рот. Я испачкал Белоснежку в грязи. И теперь она ждет, когда сможет незаметно от всех принять пару таблеток рисперидона, чтобы унять тревожные мысли.

– Я оставил ребенка в горящем автомобиле. Он не кричал. Если вам интересно. Просто обуглился до костей.

В комнате становится тихо.

Я слышу гул электричества в лампах на потолке и то, как женщина наступает мужчине на ногу. Он едва заметно кивает и складывает руки в замок на груди.

– Вы так легко говорите о смерти ребенка.

– Я должен рыдать?

– Не могли бы вы рассказать что-нибудь личное.

Я пожимаю плечами и говорю только правду:

– Иногда женщины, с которыми у меня был секс, спрашивают, почему я не заведу себе домашнее животное. Они честно верят, что это может помочь.