Злой гений Нью-Йорка

Хэс довольно заворчал, и его воинственные манеры тотчас же исчезли.

– У вас больше ума, чем я предполагал, – произнес он почти отеческим тоном, кивая полицейским. – Возьмите его, братцы, отвезите в моем автомобиле и посадите под замок, но пока не вносите в регистрационную книгу. Я сам улажу формальности, когда буду в конторе.

– Пойдем, – приказал Сперлингу один из полицейских.

Но молодой человек повиновался не сразу и просительно посмотрел на Вэнса.

– Могу я… можно мне? – начал он.

– Нет, мистер Сперлинг. Вам лучше не видеться с мисс Диллард, зачем теперь тревожить ее? Ей и так сейчас нелегко, поверьте мне. Будьте здоровы.

Сперлинг без слов повернулся и зашагал между конвойными, лишившими его свободы, возможно, навсегда.

Глава VII Вэнс делает заключение

Суббота, 2 апреля, 3 часа 30 минут пополудни

Когда мы остались одни в гостиной, Вэнс встал и, пошатываясь, пошел к окну. Сцена с арестом Сперлинга произвела на нас тяжелое впечатление. Всех занимала одна и та же мысль, и Вэнс очень точно выразил ее:

– Мы будто вернулись в детство…

Кто Кок-Робина убил?
– Я, – ответил Воробей. —
Из лука я своей стрелой
Кок-Робина сразил.

Он повернулся к столу и пристально посмотрел на Хэса.

– О чем задумались, дружище? Вам надо плясать тарантеллу. Ведь ваш преступник сознался в своем темном деянии. Разве вы не рады, что скоро он будет томиться в камере?

– По правде, мистер Вэнс, – угрюмо буркнул Хэс, – я не удовлетворен. Слишком легко досталось его признание; много я видел на своем веку разных молодцов, но этот вовсе не похож на убийцу.

– Во всяком случае, – вмешался Маркхэм, – скоропалительное признание умерит любопытство газетчиков и даст нам спокойно продолжать следствие. Это дело наверняка поднимет страшный шум, но когда репортеры узнают, что преступник уже сидит в тюрьме, они не будут лезть к нам за дальнейшими сведениями.

– Я не утверждаю, что Сперлинг виновен, – продолжал Хэс. – Однако лучше его задержать, чтобы не болтал лишнего. По-моему, он не такой уж немой, как кажется на первый взгляд.

– Зря вы так, сержант, – нахмурился Вэнс. – Малый мыслит вполне логично. Сперлинг знал, что Робин хотел повидать мисс Диллард, равно как и то, что накануне вечером она обошлась с ним не слишком любезно. Сперлинг был, очевидно, невысокого мнения о Робине; когда он узнал про его смерть от руки кого-то, кто владел легким луком, ему пришло в голову, что Робин в своем ухаживании преступил границы порядочности и получил заслуженный выстрел в сердце. Что же оставалось нашему благородному Воробью, как не подставить свою мужественную грудь и заявить: «Я убил Робина». Очень печально.

– А все-таки я его не выпущу, – проворчал Хэс. – Если мистер Маркхэм не захочет привлекать его к суду, это его дело.

Маркхэм терпеливо выслушал сержанта и спросил:

– Ты не откажешься продолжать следствие вместе со мной, даже если я не привлеку Сперлинга к суду?

Хэс протянул ему руку.

– Вы знаете ответ, сэр. К вашим услугам.

Маркхэм с улыбкой пожал протянутую руку и встал.

– Так, на время я передаю все дела тебе, а сам перед уходом зайду разъяснить положение мисс Диллард и профессору. Тебе есть что добавить, сержант?

– Я буду искать тряпку, которой вытерли кровь. Кроме того, я хочу поговорить с прислугой, особенно с кухаркой Бидл. Она уж наверняка помогала кому-нибудь в этой грязной работе. Потом, как полагается, допрошу соседей.

– Сообщи мне результаты. Сегодня вечером и завтра утром я буду в клубе. Жду тебя.

В дверях Вэнс присоединился к Маркхэму.

– Смотри, старина, – сказал он, – не умаляй значения таинственной записки, вынутой из почтового ящика. У меня сильное подозрение, что она и является ключом к разгадке. Расспроси профессора Дилларда и его племянницу, не имеет ли для них слово «епископ» какого-либо особенного значения. В этой епархиальной подписи кроется важный смысл.

– Я в этом не уверен, – с сомнением возразил Маркхэм. – Мне она кажется совершенно идиотской. Но я сделаю, как ты советуешь.

Но ни у профессора, ни у мисс Диллард не обнаружилось никаких воспоминаний, связанных со словом «епископ». Профессор, как и Маркхэм, склонялся к мысли, что к убийству записка никак не относится.

– По-моему, – констатировал он, – это просто юношеская экстравагантная выходка. Не станет же убийца Робина выдумывать себе псевдоним и писать послания о своем преступлении? Я мало знаю разбойников, но мне такое поведение не кажется логичным.

– Да ведь и само преступление нелогично, – шутливо заметил Вэнс.

Маркхэм переменил тему разговора.

– Я должен сообщить вам, профессор, что недавно заходил мистер Сперлинг, и, когда его известили о смерти Робина, он сознался, что совершил это убийство…

– Раймонд сознался?! – задыхаясь, произнесла мисс Диллард и побледнела как полотно.

Маркхэм сочувственно посмотрел на нее.

– Откровенно говоря, я не поверил Сперлингу. Уверен, ложно понятое рыцарство внушило ему мысль взять вину на себя.