Злой гений Нью-Йорка

Мы смотрели на тело Парди всего несколько секунд, поскольку наше внимание привлекло донельзя странное и совершенно неуместное сооружение. Лежавшие на столе журналы были отодвинуты в сторону, а на освободившемся пространстве прямо перед трупом возвышался изящный карточный домик. Четыре стрелы как бы образовывали дворовый забор, а спички изображали садовые дорожки. Эта конструкция привела бы любого ребенка в неописуемый восторг, и я тотчас вспомнил недавние слова Вэнса о том, что гении отдыхают, играя в детские игры. Было что-то невыразимо жуткое в этом несообразном соседстве детской забавы и ужасной смерти.

Вэнс взирал на всю сцену грустным и встревоженным взглядом.

— Остановись, путник, здесь покоится Джон Парди, — пробормотал он с оттенком благоговения. — А вот дом, который построил Джек… карточный домик…

Фило шагнул вперед, чтобы поближе рассмотреть сооружение, но задел край стола бедром — стол чуть дернулся, и величественное творение рухнуло.

Маркхэм повернулся к Хиту:

— Вы вызвали судмедэксперта?

— Так точно.

Казалось, сержант не мог отвести глаз от стола.

— Бэрк тоже подъедет, вдруг он понадобится.

Хит подошел к окнам и поднял шторы — комната тотчас озарилась ярким дневным светом. Затем он вернулся к телу Парди и начал внимательно его осматривать. Вдруг сержант опустился на колени и вытянул шею.

— Похоже, что в ящике был пистолет тридцать восьмого калибра, — заметил он.

— Несомненно, — кивнул Вэнс, доставая портсигар.

Хит поднялся, подошел к комоду и изучил содержимое ящиков:

— Точно, я так и думал. Надо, чтобы мисс Диллар его опознала после того, как закончит судмедэксперт.

В этот момент в комнату влетел Арнессон, одетый в блестящий красно-желтый халат.

— Тысяча чертей! — воскликнул он. — Пайн только что мне все рассказал.

Он подошел к столу и уставился на труп Парди:

— Самоубийство, говорите? Но почему он не совершил это представление у себя дома? Весьма неосмотрительно с его стороны нагадить в чужом доме подобным образом. Впрочем, все шахматисты таковы.

Он поднял глаза и посмотрел на Маркхэма:

— Надеюсь, это не ввергнет нас в еще большие неприятности? Хватит с нас этой дурной славы. Отвлекает от размышлений. Когда вы сможете убрать отсюда тело этого бедняги? Не хочу, чтобы Белль видела это.

— Тело увезут, как только его осмотрит судмедэксперт, — ледяным тоном парировал Маркхэм. — В мисс Диллар нет никакой необходимости.

— Прекрасно.

Арнессон все еще стоял и смотрел на мертвеца. Лицо молодого человека постепенно принимало цинично-сочувственное выражение.

— Бедняга! Жизнь оказалась для него слишком тяжелым бременем. Обостренные чувства и никакой физической стойкости. Он воспринимал все слишком серьезно. Скорбел о своей судьбе с тех пор, как его гамбит оказался мыльным пузырем. А другого занятия он так и не смог найти. Этот черный слон повсюду преследовал его, потому-то, наверное, он и съехал с катушек. Честное слово, нисколько не удивлюсь, что эта мысль довела его до саморазрушения. Он, наверное, вообразил себя черным слоном, или, как его называли в Средние века, «епископом», призванным вернуться в мир неким ангелом возмездия.

— Неплохая мысль, — заметил Вэнс. — Кстати, когда мы обнаружили тело, на столе красовался карточный домик.

— Ха! А я-то подумал, откуда здесь карты, — может, он раскладывал пасьянс, перед тем как… Карточный домик, вы говорите? Звучит довольно глупо. Вы уже знаете ответ?

— Не до конца. Возможно, что-то разъяснит строка «Дом, который построил Джек».

— Понятно. — Арнессон вдруг насупился. — Играл в детские игры до самого конца, даже сам с собой. Странная, однако, фантазия. Пожалуй, надо все-таки одеться, — заключил Сигурд, зевнув, и отправился наверх.

Профессор Диллар смотрел ему вслед раздосадованным отеческим взором. Он повернулся к Маркхэму и раздраженно махнул рукой:

— Он всегда защищается от отрицательных эмоций и стыдится своих чувств. Не воспринимайте его беспечную позу всерьез.

Не успел Маркхэм ответить, как Пайн привел в комнату детектива Бэрка. Тут Вэнсу представилась возможность допросить дворецкого о тех обстоятельствах, при которых он обнаружил тело Парди.

— Каким образом вы оказались в помещении клуба сегодня утром? — спросил он.

— В кладовке было душновато, сэр, — ответил Пайн, — и я открыл дверь возле лестницы, чтобы немного проветрить. Потом я увидел, что шторы опущены…

— Выходит, шторы на ночь не опускают?

— Нет, сэр, в этой комнате не опускают.

— А окна?

— Я всегда их немного приоткрываю на ночь.

— И прошлой ночью они были приоткрыты?

— Да, сэр.

— Очень хорошо. И что же было после того, как вы утром открыли дверь?

— Я решил, что надо выключить свет, подумав, что мисс Диллар забыла сделать это вчера. Но, как только я заметил у стола этого несчастного джентльмена, я сразу поднялся наверх и все рассказал профессору Диллару.

— А Бидл знает о трагедии?

— Я известил ее сразу после того, как прибыли ваши люди.

— В котором часу вы и Бидл вчера легли спать?

— В десять вечера, сэр.

Когда Пайн вышел, Маркхэм обратился к профессору Диллару: