Злой гений Порт-Артура

Александр Викторович прикрыл глаза и немного скривился, приняв в мозг огромный пласт информации – память реципиента оказалась в его полном распоряжении. Как ни странно, он этим невинным вопросом решил ее просто проверить.

– Осьмнадцатое число, Александр Викторович, – совершенно спокойно отозвался денщик, которого Фок с 1877 года называл Кузьмич. Выпало ему носить одинаковые и фамилию, и отчество, да и призван был из деревни Кузьмичево за два года до войны с турками.

Фок пробормотал под нос, приноравливаясь к речи и стараясь, чтобы денщик его не расслышал:

– Плохо, что опоздал немного. Не судьба, зато время еще есть. Было бы хуже, если бы японцы уже выбили нас с перешейка. А так время еще в запасе имеется, и немало, надо только с разумением его использовать…

Александр Викторович покачал головой. На погибшего адмирала Макарова, признаться честно, он не рассчитывал. Однако не расстроился, так как попасть на подобный случай было совершенно невероятным делом. Разлет по времени должен был пойти, как ему объяснили «товарищи ученые, доценты с кандидатами», с апреля по июнь 1904 года, причем данная возможность составляла на самом деле ничтожные доли процента.

И этот немыслимый шанс от судьбы он все-таки вырвал, недаром его всегда считали счастливчиком, настоящим баловнем фортуны, как бы выразились в это время. Один жребий из тысячи остаться в живых он всегда ухитрялся вытаскивать и выживать там, где погибали сотни.

«Это не моя война, к тому же она будет позорно проиграна. Царизм прогнил насквозь, и мне еще предстоит нанюхаться миазмов разложения. Но раз так вышло, то драться с японцами придется насмерть и отстаивать русский Порт-Артур до последнего. Чтобы кровавый урок восточные соседушки надолго запомнили и через четырнадцать лет во Владивостоке оккупанты не появились. Хотя…

Царизм обречен, революция его сметет, вот только интервенция обязательно состоится. Одно утешает: этого я уже не увижу. Или скоро покину тело реципиента, или убьют через считаные недели. Плевать на приказы Куропаткина и Стесселя, но Цзиньчжоу я так просто не отдам! Время имеется, чтобы устроить тут японцам показательную порку!

Воевать за своего отца, мать и братьев с сестрами, которых могут убить японцы через семнадцать лет. Ведь история имеет пакостное свойство повторяться, и моих родных зарубят эти косоглазые твари. Меня, тогда младенца, спрячет дядька. Так что здесь и сейчас нам насмерть драться нужно, этого я им спускать не намерен, пусть юшкой хорошо умоются, тогда станут намного осторожнее!»

Мысли текли неторопливо, под стать действиям. Спокойно и медленно Александр Викторович надел при помощи денщика обмундирование и, посмотрев на часы, вышел из комнаты. Терять время ему не хотелось, день обещал стать насыщенным…

Глава 2

– Интересно, над кем старик сегодня издеваться будет? Неужели сразу над всеми, раз собственной персоной решил на гору взобраться с утра пораньше? И охота ему…

Полковник Ирман говорил вполголоса, однако не из опасения, что кто-то подслушает и передаст генералу Фоку его крамольные слова. Наоборот, он бы обрадовался, если бы нашелся такой доброхот. Потерять положение, по большому счету, Владимир Александрович уже не опасался, а показать свое истинное отношение к начальству 52-летнему офицеру, повидавшему в своей жизни многое, очень хотелось.

Все дело в том, что с началом войны его 4-й Восточно-Сибирский артдивизион заметно увеличился. По мобилизации добавили к трем имеющимся еще одну восьмиорудийную батарею. Уже в феврале 4-я Восточно-Сибирская стрелковая бригада генерал-майора Фока стала развертываться в дивизию, каждый ее полк двухбатальонного состава получил изрядное количество резервистов, призванных из запаса, которыми укомплектовали третьи батальоны. И тем самым вверенный ему дивизион, получив также одну батарею при развертывании, был переформирован соответственно в артиллерийскую бригаду, а он назначен ее начальником.

В мирное время такое назначение могло бы огорчить честолюбивого полковника. Все дело в том, что он не проходил курс в Михайловской артиллерийской академии, а без этого получить чин генерал-майора практически невозможно, вперед продвигали исключительно «академиков». Однако начавшаяся война с японцами кардинально изменила его положение, теперь до генеральских погон только руку протянуть: до первого удачного дела против неприятеля, ведь тогда толстые жгуты канители на эполетах уже по одной только занимаемой должности положены!

Будучи командиром артдивизиона, Ирман был напрямую подчинен генералу Фоку, но, став начальником артиллерийской бригады приданной дивизии, уже опосредованно. Новая ситуация резко усугубила конфликт, и теперь начальник дивизии постоянно изливался желчью и брызгал словесным ядом, не в силах бороться со строптивым полковником. Зато на командирах стрелковых полков отрывался старик, а ведь Фоку пошел седьмой десяток прожитых лет. Полковники ответно его тихо ненавидели, желая, чтобы тот как можно быстрее получил японскую гранату под ноги или шрапнелью по дурной голове – любой вариант устроит!