Злой рок. Политика катастроф

Особо не задумываясь, мы полагаем, будто нам ясна разница между природной и рукотворной катастрофой. Мы классифицируем извержения вулканов, землетрясения, наводнения и голод как природные катаклизмы, а войны, кровавые революции и экономические кризисы – как рукотворные, допуская при этом, что среди них есть более и менее преднамеренные. Так, большинство историков в наши дни согласны с тем, что Гитлер проводил намеренное уничтожение евреев и что задумал он его за много лет до того, как начал претворять его в жизнь. И все же если последовательно применить толстовский принцип, то даже Холокост сложно представить как простой итог психопатического антисемитизма одного-единственного человека. Целая историографическая школа с не слишком привлекательным названием – «структурные функционалисты» – стремилась объяснить, что попытка истребить евреев в Европе имела место потому, что в ненормальных обстоятельствах, возникших в ходе Второй мировой войны, большое число немцев то ли из идейных убеждений, то ли из жажды наживы, то ли из простой моральной трусости активно «работали на фюрера» без каких-либо письменных директив, призывающих к геноциду. А почему началась война? Официальная причина состояла в том, что Гитлер потребовал передать ему «вольный город» Данциг и провести плебисцит в Польском коридоре – на территории, которая перешла к Польше от Германии в 1920 году. Польша отказалась, а Великобритания и Франция были обязаны выполнить свои союзнические обязательства перед Варшавой. По силе своей убедительности подобное объяснение сравнимо с теорией, которую высмеивал Толстой, – той самой, которая гласила, что причиной вторжения французов в Россию в 1812 году стала «обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому».

Демократия против голода

Насколько природные катаклизмы имеют природный характер? В двух своих основополагающих работах, «Бедность и голод» (Poverty and Famines, 1983) и «Развитие как свобода» (1999), индийский экономист Амартия Сен подвергает сомнению представления, согласно которым голод является природным бедствием, и называет его бедствием рукотворным. Сен утверждает, что голод происходит вовсе не из-за нехватки продовольствия, а из-за того, что цены на продукты питания становятся неподъемными для малоимущих, – иными словами, из-за несостоятельности рынка. По мнению Сена, большую часть подобных катастроф можно было бы предотвратить, резко повысив заработную плату через различные общественные работы или же запретив затоваривание и спекуляцию^[630]. «…Мировая история не знает примеров голода, случившихся при действующей демократии», – уверяет Сен. А причину он усматривает в следующем: «У демократических правительств, стоящих перед необходимостью победить на выборах и подвергающихся публичной критике, имеются сильные стимулы для принятия мер по предотвращению голода и других подобных бедствий»^[631][632]. Размышляя об убийственном голоде, который вызвало в Китае правительство Мао Цзэдуна (см. ниже), Сен настаивает на том, что в Индии даже малая доля от потерь, понесенных китайцами, «незамедлительно вызвала бы негодование в газетах и волнения в индийском парламенте, после чего правительству почти наверняка пришлось бы уйти в отставку»^[633].

Аргументы Сена по большей части основаны на рассмотрении случаев самого страшного голода за последние триста лет. Но еще в «Богатстве народов» Адам Смит делает смелое утверждение и говорит, что за два столетия, предшествующих написанию его книги, «голод никогда не возникал по какой-либо иной причине, как в результате насильственных мероприятий правительства, пытавшегося негодными средствами устранить неудобства дороговизны»^[634][635]. Впрочем, случаи голода во Франции 1693–1694 и 1709–1710 годов (в эту эпоху правил самодержец Людовик XIV, «король-солнце»), как кажется, идеально вписываются в концепцию Сена: рынок обрушивался вслед за страшными неурожаями, а власти, никому не подотчетные, и не пытались облегчить участь голодающих. Во время первого из двух кризисов умерло 1,3 миллиона человек – примерно 6 % населения Франции^[636]. Алчность Ост-Индской компании, подотчетной лишь своим акционерам и, в конечном счете, британскому парламенту, – вот едва ли не единственная причина жуткого голода, в 1770 году поразившего Бенгалию и унесшего жизни от одного до двух миллионов человек (до 7 % населения)^[637].