Злоключения на острове Невезения

– Да, «поповский» дом их.

– То есть Щербатова Раиса Тихоновна в нашей деревне никакой собственностью не владеет и не зарегистрирована?

– Нет.

– Отлично! Тогда я сейчас вызову такси и отвезу её в Новогорск в её квартиру.

– Э, подождите, – вмешалась риелторша, которая вчера была в куртке, а сегодня в плаще. – Мы у неё квартиру купили, а этот дом продали!

– Я так понимаю, что документов о купле-продаже нет?

Судя по тому, как она скривилась, с документами не всё было в порядке. Марья Кузьминична вспомнила, что, когда они таскали старушкины вещи, там оставались портфель и папка, которые они не тронули, понимая, что ей они принадлежать не могли. Господи, уж впутались в уголовщину, так надо было идти до конца! Ну, почему ни один из деревенских не покусился на барахло этих негодяев? Понятно, что теперь они захотят разобрать завалы, чтобы вытащить документы. А ведь вчера вечером мужики брали у неё насос и шланги, пытаясь размыть почву, чтобы уничтожить следы рядом с машиной. Заодно они пытались подмыть фундамент дома, чтобы другие стены рухнули, и следа его на земле не осталось. Но, конечно, ничего не вышло.

– Ладно, вы зачем приехали-то?

– Разобрать заявление о правонарушении.

– Пошли!

Подъехала «Лада» Дмитрия:

– Карета подана, Марья Кузьминична. А то мне Вова сказал, что эти важные особы хотят заставить вас пешком по деревне под дождём идти.

– Вот! Этот с ними был!

– С кем? Со здешними? Пил! Не запрещено!

– Документы!

Участковый взглянул в удостоверение, которое Дмитрий показал ему из своих рук и козырнул:

– Ну, зачем же вам беспокоиться? Потеснятся дамы вон в той машине.

– Никого не надо теснить. Меня очень интересует, как у вас заявления граждан разбираются.

– Вова, на телефоне, – скомандовала Марья Кузьминична. – Охраняешь стариков и детей. В случае нападения звони.

– Ба-а, – заныл Вова.

– Вова, недаром они её вчера на смерть здесь бросили. Бди! Вдруг добивать сунутся? Запритесь на всякий случай!

Усевшись в машину, спросила:

– Да вы никак полицейский, Дмитрий?

– А вы против?

– Профессия не хуже других. Но что же вы наши противоправные действия не пресекли?

– А я в отпуске.

Снова, как и вчера, подхватили по дороге Паню. Снова, как и вчера, все остальные их опередили и уже стояли на площадке перед домом Маруси. Дальше всё пошло по сценарию «бодались два барана»: участковый захотел обыскать жилище Тимофея – хозяин попросил предъявить постановление; участковый потребовал выдать лук – его подняли на смех, мол, на всю деревню один приезжий мальчик, и тот ходит с удочкой, а не с луком. Дмитрий слонялся вокруг и посвистывал. Когда услышал про лук, показал на Марусин забор – вот, мол, гвоздь торчит, если бы не дождь, увидели бы вы кровь того придурка, который пнул этот забор и проткнул им ботинок. Марья Кузьминична не сомневалась, что он сам забил этот гвоздь, отломав его от стрелы, это ведь она посылала его уничтожить улики. Про машину она сказала: «Ваши слова против наших слов – и что дальше?» Пузатый мужик сказал, что в машине есть видеорегистратор, и всё будет ясно, как только его оттуда изымут. Деревенские приуныли, но Зимин махнул рукой в сторону завала: «Бог в помощь!»

А без божьей помощи тут было не обойтись. Утренний моросящий дождичек к полудню усилился и превратился в ливень. Деревенские, нахватавшие а Ссёлковском магазине дешёвых прозрачных плащей с капюшонами и привыкшие к калошам, расположились на пригорке и ждали продолжения банкета. Приезжие, пошумев и помахав руками, вызвали из Пружинска кран. Марья Кузьминична махнула развела руками и сказала, что ей пора кормить детей, да и «аристократку» – у всех режим. Дмитрий повёз её и жену, Наташа тоже пошла кормить гостей, остальные решили сварить у Маруси картошки и перекусить всем вместе («Перед посадкой», – шепнул Зимин). Через час приехал кран, и пообедавшие и согревшиеся дома Ольга, Дмитрий и Марья Кузьминична поехали следом за ним. Но не успели. Как рассказали им радостные земляки, кран не доехал до завала. От лёгкого сотрясения от берега откололся пласт земли, и вся эта куча дерева и железа сползла в речку. Вода огибала эту кучу, выбивая и унося брёвнышки по одному.

– Как в Сибири, – вздохнула Маруся.

– Почему в Сибири?

– Лесосплав…

– А машина где?

– Где-то под кровельным железом.

На следующий день небо очистилось, выглянуло солнце. После завтрака зашли Лена с Ольгой. Лена присела на кресло и вздохнула:

– Отплакало небо всех усопших, кого стены «поповского» дома помнили. А было их… ой, сколько же их было! И хозяева, и грабители, и строители, и разрушители, и неистовые, и слабые, и грешники, и праведники. Не все царствия небесного достойны, но пусть всем земля пухом будет и обрящут покой души их.

– Расскажите о них, тётя Лена, – попросила Ольга.

– Да я-то сама тридцать девятого года, а церковь нашу не то в тридцатом, не то в тридцать втором закрыли. Так что семью Ивановских не застала. А потом… да что потом, временщики! Последнего-то в моём гробу схоронили… что-то я вздремнуть захотела…

И пошла через двор мимо бочек с водой.

– Как это «в моём гробу»? – шёпотом спросила Ольга.