Злоключения славного Аджо (СИ)

Здесь точно домушнику не место — нужно двигаться на улицу, где есть хотя бы одна живая душа. Поскуливая от лютой боли, иду ровно, держа спину прямо и крепко сжав кулаки. Где, как не в городе тяжелее всего неклейменным — на нас не распространяется большинство законов, потому что нас некому защитить. Порядок поддерживается легко — у всякой живущей твари есть хозяин. На земле правит великий клан, татуированный линиями своих цветов, имеющий личный боевой клич, животное-покровитель и символ, коим клеймят имущество, покушаться на которое столь же опасно, как и на его хозяина.

Прохожу поворот. Скрутило живот, но держусь стойко. Здесь уже бегают одетые в лохмотья детишки и их тощие нищие мамаши.

Простолюдины мечтают о клеймении. Человек и так извечно кланяется и редко может за себя постоять. Когда же у него появляется могущественный хозяин, он задирает нос. Ценнейшие простолюдины даже могут дерзить чужим господам — особенно, когда вместо земли у тех лишь гонор от титула, доставшегося по линии безземельного предка. А еще клейменная чернь женится на господских ублюдках, усиливая свой статус. Детей от наложниц — не жён — зовут мхарану. Промежуточная каста, что выше простых людей, но никогда не будет ровней господам. Мхарану занимаются недостойными, но сложными занятиями — торговлей, бумагами, деньгами, кормлением войск и управлением имуществом.

Еще один поворот и я слышу какофонию из криков, воя и шума вдали. На мостовой сидят старики — иссушенные, с дрябло висящей кожей, они высокомерно и степенно переговариваются между собой, жуя жвачку из листьев и пальмовых семян, сверкая черными зубами.

Господа сами себя кличут бванами, что на их языке значит хозяин. Старики говорили, что тысячу лет назад они были великим племенем героев, а их повелитель покорил весь мир, ведя за собой тьмы всадников. Каждый получил землю, обзавелся десятками жен и сотнями наложниц, заделав каждой детишек. Они-то и стали кланами. Все бваны со всего мира понимают друг друга, говоря, пусть и ломано, но на родном языке предков. Наречий много — кто-то щелкает, кто-то говорит носом, кто-то шипит — но речь всеобщего общения одна. Шайянская.

С опаской озираясь, выхожу на одну из главных улиц города. Лучом она выходит из западных ворот и входит в кольцо вокруг стен хекалу, где разделится на две дуги, что соберутся вместе и лучом уйдут в восточные врата. Изящная планировка, соединяющая всех жителей всего города в одном очень опасном для простолюдина месте.

Внимательно смотрю на толпу. Невооруженному взгляду селюка она кажется хаотично текущей рекой, но моя мать работала в гостиницах и я слишком долго в них жил. Их объединяет множество деталей — цветастый узор с внешней стороны, кошачий череп над входом, нарядные чистые женщины, одетые лишь в бусы, а также — отбивающая поклоны нищета поодаль, дабы бредущие отдыхать богатеи утолили подачкой собственное эго. И вот она-то мне и нужна.

Два улыбчивых меднокожих стражника стоят близ унылой кузни. Скалясь и смеясь, они живо что-то обсуждают, держа правую руку на рукояти сабли в ножнах на поясе. На них — нагрудник из кожи буйвола и кожаная же шапка.

Группа из восьмерых отроков, крутя головами, мнется с ноги на ногу у входа в здание с черепом гиены над дверью — трактир. Гладко выбриты, одеты в бледно-красные туники. Утонченные черты лица видны метров за пятьдесят, равно как и полное отсутствие ювелирных украшений и костей животных. Духовники, если не кастрированы, то аколиты. Интересно, заселяться идут или наслаждаться женщинами, как в последний раз?..

В нескольких метрах от них разодетые в желто-зеленые дорогие ткани сидят на тюках три наймита. Бугры мышц, уложенные косичками волосы с вплетенными в них знаками отличия — брошками, знаками, авторскими монетами. На поясе — две сабли, пара ножей, за спиной — короткий лук с нечетным числом стрел. Совершенно не представляю, что всё это означает, но знаю одно, наймиты — не стража, им репутация дорога, их нужно обходить десятой дорогой.

Изящная женщина благородного бледно-бурого цвета кожи в сопровождении слуги-охранника идет в сторону гостиницы. Высокая — выше и слуги, и многих мужчин. Тощая — статус получила не браком, а по праву рождения. Движения плавные и изящные, тело расписано тонкими узорами, преимущественно бежевых тонов. Манерная. На лбу — клеймо, два треугольника. Слуга, что идет рядом — худощав, молчалив, услужлив, вооружен ятаганом, одет в плотно прилегающую к телу конопляную рубашку да штаны.