Злом за зло (СИ)

- Мы никогда не были монолитом. Мы никогда не были едины в суждениях и целях. Мы не походили один на другого, и многих из нас нельзя было назвать друзьями. И мы по праву гордились этим! Широтой взглядов, свободой магических практик, независимостью. Мы были островом-крепостью посреди моря бушующих сил, желавших отправить нас на дно, и, несмотря на частые противостояния между собой, мы всегда выступали против внешних угроз единым порывом. И мы по праву гордились этим! Друзья мои, братья и сестры в Даре, по нас нанесли сокрушительный удар, который каждый ощутил в большей или меньшей степени. У нас отняли друзей, возлюбленных и даже заклятых соперников. Каждая гильдия понесла потери, а некоторые были уничтожены полностью. Кто-то желает увидеть Гильдхолл разоренным, объятым огнем и паникой, кто-то желает, чтобы нас не стало, и он показал, насколько сильно это желание. Если бы не отвага двоих волшебников, вставших на защиту Гильдхолла, возможно, этих гробов было бы в разы больше.

- Смотри, как рушатся вековечные устои. Смотри и запоминай.

На Тобиуса пахнуло запахом свежераспаханной земли, пришедшим вместе с голосом, похожим на скрежет трущихся одна о другую гранитных плит. Рядом с серым магистром появился Сегук Тектоник, один из управителей Академии Ривена, волшебник, из-за ширины плеч казавшийся коренастым, несмотря на высокий рост. Он не надел черного, оставшись в своей обычной темно-зеленной куртке, простых коричневых штанах, босой и с цельнокаменным посохом, зажатым меж грубых пальцев каменотеса.

Вслед за Фортуной заговорил другой волшебник:

- В связи с последними обстоятельствами главы старших гильдий единогласно решили предоставить Илиасу Фортуне особые полномочия. Отныне он официально является верховным магом Гильдхолла, первым, получившим этот титул со дня зарождения нашего сообщества! Отныне он возглавит борьбу против врага, задумавшего нас уничтожить, и проследит за осуществлением возмездия!

Серому волшебнику показалось, что эта весть вызвала в магах Гильдхолла противоречивые чувства. Большинство приветствовало нового верховного, но и тех, кто оказался растерян и даже немного напуган, оказалось достаточно. Поглядев по сторонам, Тобиус с ходу насчитал два десятка именно таких, растерянных.

- И что это значит, ваше могущество?

Не получив ответа, он повернулся к Сегуку, но тот как сквозь землю провалился, что было вполне вероятно.

Никто не заметил, как из леса вышли сэпальсэ, а когда эти грациозные создания приблизились к статуе, Фортуна обратился к ним на их языке. Крупный самец, а вслед за ним и другие оленьи люди приложили к губам витые трубы странной формы. То, что зазвучало следом, было скорбью, одной долгой переливчатой нотой, неизвестной даже самым великим менестрелям мира. В пьедестале статуи открылся темный зев, и один за другим гробы отрывались от земли, чтобы сквозь него опуститься вниз, в подземную крипту Гильдхолла и занять там свои места. Скорбная нота все тянулась, а ожившие уста каменного Джассара громко называли имена тех, кто опускался под землю. Когда последний гроб исчез и пьедестал закрылся, сэпальсэ покинули плешь и вернулись в свой лес; скорбящие начали расходиться. Большинство из них отправлялось в сторону белого города, укрытого траурными полотнищами, а некоторые гости уже поднимались в седла и исчезали внутри своих экипажей.

- Задержитесь, чар Тобиус? Я ведь хотел переговорить с вами. - К магистру приближался обожженный, однорукий, опиравшийся на трость Илиас Фортуна. - Простите, что не назвал вашего геройского имени. Насколько мне известно, вы держитесь в тени и не желаете привлекать лишних взглядов.

- Это так, - слегка кивнул Тобиус из-под капюшона, - хотя сейчас, проживая в Ардегране и имея должность при ее высочестве принцессе Хлое, я как никогда уязвим. О чем вы желали поговорить, господин Фортуна?

- Не здесь. - Верховный маг шевельнул пальцами, и мир вокруг преобразился. Они оказались посреди леса на бережку маленького пруда. - Здесь. Присаживайтесь.

Рядом с кромкой воды лежал на боку длинный менгир, обросший мхом, на который Илиас Фортуна с видимым трудом опустился.

- Вижу, вам больно.

- Ничего непоправимого, я верну себе и здоровую кожу, и руку. А боль - чепуха.

У Тобиуса было свое мнение о том, что есть боль, но он придержал его. Вид с выбранной точки обзора открывался восхитительный, особенным его делали горы, величественно возносившиеся над древесными кронами вдалеке.

- Это ведь Сельвийские горы, верно?

- Они.

- Однако Сельвийские горы находятся в Дикой земле. Короткий, но высокий массив, прилегающий к западным границам Ридена только самым восточным своим концом. Я еще в первый визит удивился тому, что вижу их посреди страны.