Злость

Козленок просыпается. Не успев прозеваться, замечает тварь. Закатив глаза и сжав челюсти, снова теряет сознание.

Веспер берет его на руки, и они медленно уходят, сохраняя размеренный шаг, пока не оказываются на достаточном расстоянии от твари.

Затем переходят на бег.

На стоянке остается больше половины крысы и разряженный пистолет.

* * *

Джем мчится по улице, покрытой коркой грязи, сжимая в кулаке что-то маленькое. Он не один. Те, у кого есть дом, возвращаются в них и рефлекторно захлопывают двери. Менее удачливые молят о пристанище. Лишь к немногим проявляют милосердие, остальные делают то же, что и всегда: бегут до тех пор, пока могут, а затем прячутся.

Лишь у Джема есть причина бежать. Остальные понимают, что приближаются неприятности, и этого достаточно; в Новом Горизонте тебя с большей вероятностью накажут за то, что ты был рядом, даже если ты не виноват.

Позади них по оскверненному городу рассредоточиваются войска Демагога. Месиво из инферналей и полукровок, рабов и приспособленцев, сочащееся из дворца подобно вони. В самом конце за ними тащится Образина.

Всего несколько улиц отделяет Джема от выхода, но он все равно замедляется – длительное недоедание сказывается на его здоровье. Когда он сгибается, упираясь одной рукой в колено и прижимая к груди вторую, в которой зажато что-то небольшое, узкие переулки начинают расплываться перед глазами.

Сердце колотится, как у хрупкой маленькой птички. Пробиваясь сквозь стучащую в ушах кровь, до сознания доносится звук размашистых шагов.

Он оборачивается как раз вовремя, чтобы увидеть в начале улицы Образину: тот исследует грязные здания, а его дети, стрекоча, клубятся вокруг его раздутых ног, гнездятся в жировых складках, в нетерпении ожидая следующего развлечения.

Они пришли за ним.

Образина поднимает рыхлую руку толщиной с дерево, и ехидные твари заводят радостную песню.

Он захлебывается рыданием.

Образина указывает на него.

На трясущихся ногах он уходит за угол и временно скрывается из поля зрения инферналя. Спотыкается, смотрит на свои ноги, как будто они принадлежат кому-то другому. Поверхность пола скользит из-за слоя какой-то неопознанной дряни. Он поскальзывается и наклоняется вперед, хватаясь за случайных прохожих, чтобы не упасть.

Цепляется за чей-то рукав. Поношенная ткань трещит, но не рвется, и за это ему достается злобный взгляд, но также он выигрывает достаточно времени, чтобы вновь обрести равновесие. Честная сделка, как ни крути.

В любом другом месте человек в таком состоянии точно привлек бы внимание: с волос падают капли пота, в жестких чертах лица отпечатались страх и решимость, он определенно куда-то спешит. Но в Новый Горизонт он вписывается идеально.

Джем проходит мимо грязных попрошаек и престарелых торговцев, но удостаивается не больше чем косого взгляда. Он думает, что идет на юг, но боится, что это не так. Во время его заключения город изменился, многие старые ориентиры исчезли и сменились более простыми и невзрачными зданиями.

Он идет дальше, проскальзывает в переулок, заставляя себя пройти еще несколько шагов, пока в глазах не начинает мерцать, а мысли не начинают разбегаться, перенося его в другое место и время – тогда жизнь тоже казалась мрачной, но по сравнению с нынешней – полная ерунда.

Передышка оказывается краткой. Реальность возвращается будто по щелчку.

Впереди тупик.

Он останавливается, смотрит на здания, наваленные друг на друга, будто сошедшиеся в битве обломки разрушенной архитектуры. Будь он сильнее, он бы смог взобраться наверх. Но сил у него нет, да и времени тоже.

А теперь он слышит его – безумное детское хихиканье, с каждым вздохом подбирающееся все ближе.

Он раскрывает ладонь, смотрит на содержимое. От одного взгляда на это крутит живот, но его не рвет – нечем.

Проглатывая желчь, он подходит к руинам, полным тайных закоулков, по-своему идеальных. Да, думает он, это произойдет здесь.

Образина резко останавливается. Он знает, что Самаэль должен быть рядом, он чувствует присутствие его сущности, призрачные отпечатки пальцев, марающие воздух.

И снова почти неощутимый запах. Образина поворачивается и указывает на узкий переулок, и его дети радостно визжат.

На первый взгляд, переулок не представляет интереса. В одном углу – женщина, завернутая в пластиковую сеть, сквозь которую виднеются синяки. В другом – человек, который пытается не смотреть на них. Оба источают страх. Несколько крыс отрываются от изучения женских ног и испуганно разбегаются по норам.

Дети Образины спешат занять их место, желая поиграть. Один запрыгивает женщине на грудь, другой впивается зубами в лодыжку мужчине. У женщины нет сил, чтобы закричать, у мужчины есть.

Образина снова заносит руку над головами окруженных людей и указывает на руины в конце переулка. Но его дети слишком заняты – они играют, тыкают и дергают конечности, подражают звукам страдающих людей.

Сущность вспыхивает гневом, и дети замирают. Образина хватает ближайшего и бросает его в конец переулка. Остальные следуют за ним по своей воле.

Вскоре мужчина и последние крысы исчезают, оставляя стонущую женщину умирать.