Злые игры. Книга 2

Они подружились с Александром. На протяжении всей той весны, всего времени, пока она вела переговоры, оформляла приобретение, переделывала и обставляла «Монастырские ключи» и пока Малыш все сильнее отдалялся от нее и все глубже погружался в подготовку к предстоящему открытию отделения «Прэгерса» — торжественный прием по этому случаю удалось в конце концов заказать в «Спенсер-хаусе» только на начало июня, на более ранний срок там все уже было расписано, — Энджи виделась с Александром почти еженедельно, иногда просто заезжая в Хартест, чтобы пообедать с ним вместе, изредка оставаясь там переночевать (и еще более редко делая это вместе с Малышом, который один только раз взглянул мельком на «Монастырские ключи», одобрительно кивнул и сказал: «Действуй дальше»). Она сама понимала, что это была довольно странная дружба: он — развитой и образованный, представитель высшего класса, выходец из старинного аристократического рода, ценитель загородной жизни и архитектуры XVIII века; она же — просто энергичная бабенка из лондонского Ист-Энда, читающая, кроме бухгалтерских отчетов своей фирмы, только женские журналы «Вог», «Вэнити фэйр» да колонки светских сплетен в газетах и начинающая испытывать глубокую депрессию, если ее всего на полдня оторвать от городских магазинов. И тем не менее общество друг друга было искренне приятно и интересно и тому и другому. Он восхищался ею, она была в восхищении от него; он был всегда ровен, рассеян, несколько измучен заботами и по-своему сексапилен. Она не могла до конца разобраться, откуда идет эта его сексапильность; во всяком случае, она сильно отличалась от самодовольной сексуальности Макса, да и от того, чем обладал в этом отношении Малыш, однако качество это у Александра несомненно присутствовало: оно проявлялось в каком-то особом изяществе, в том, что он чувствовал себе цену, хотя это и не создавало трудностей в общении с ним, и, кроме того, в его способности распознавать сексуальность в других и уметь оценить ее по достоинству. Заинтриговал ее и его образ жизни: когда Александр говорил о своем доме, имении, о своих лошадях, охоте, занятиях в тире, о делах и заботах, в которых проходят у него год за годом, ей почему-то не было скучно, напротив, она испытывала ко всему, о чем он рассказывал, подлинный интерес. Этот интерес был несколько отстраненным, но совершенно искренним. Она любила слушать (пытаясь и будучи абсолютно не в состоянии представить, как бы она вела себя в подобной ситуации) его рассказы о своих детях, о том, как он беспокоится за Макса, как гордится Шарлоттой, как обожает Георгину («Она ваша любимица, верно? Я сразу поняла». — «Ну, не совсем любимица, но у меня самые хорошие взаимоотношения и полное взаимопонимание именно с ней, и именно с ней больше всего общего»). К тому же Энджи обнаружила, что и сама может говорить с ним о своей жизни, о возникшем у нее отчуждении от проблем Малыша с банком, да и от самого Малыша тоже, о том, что она очень сильно отличается от жен его друзей, вообще людей его круга (хотя, с другой стороны, никоим образом не хочет ни быть на них похожей, ни влиться в этот круг); о своем собственном деле, своей сильнейшей гордости за то, чего ей удалось достичь, о своем восхищении тем, как живет и действует рынок недвижимости, как отражает он все колебания в благосостоянии страны, как абсолютно необходимо уметь поймать на этом рынке нужный момент; и о своем прошлом, том прошлом, что было у нее до встречи с Вирджинией, — она обнаружила, что ей нравится говорить с Александром и об этом, о тех днях, что провела она вместе с Джонни и Ди, о том, как она работала моделью, и даже о ее отношениях с М. Визерли. Конечно, рассказывала она не обо всем, время от времени кое-что приукрашивала, но, в общем-то, с Александром она могла говорить безостановочно и с удовольствием.

— Вам было весело с Вирджинией? — спросила она как-то раз, когда однажды в воскресенье, уже в конце мая, они прогуливались вдвоем вокруг озера. Она заехала к Александру после очередной из своих еженедельных инспекционных поездок в «Ключи», которая на этот раз сильно расстроила ее: в доме была отремонтирована только коробка здания, внутренние работы практически еще не начинались, а плавательным бассейном этим летом уже точно нельзя будет пользоваться.

— Что значит «весело»? — несколько настороженно глянул на нее Александр.

— Н-ну… не знаю. Вы когда-нибудь разыгрывали друг друга? Или делали друг другу смешные подарки, шутили друг с другом, дурачились?

— Н-нет… пожалуй, нет, — ответил Александр.