Злые игры. Книга 2

— Да уж, — проговорила она, все еще смеясь, но в голосе ее уже появилась покорность, и она стала осторожно, с опаской переворачиваться, боясь соскользнуть при этом в воду. Как бывало всегда, когда она занималась с Джереми любовью, мозг ее был целиком и полностью, почти до боли, сосредоточен только на этом занятии; все остальное, что происходило вокруг, на время переставало для нее существовать. Даже если бы вокруг нее сейчас завывал ураган и сама их жизнь оказалась в опасности, и тогда она могла бы думать только о собственном теле, его чувственных позывах и о том наслаждении и удовлетворении, что умел доставлять ей Джереми.

Она лежала на животе и чувствовала, как он устраивается на ней сверху; ощутила у себя между ягодицами его пенис, огромный и горячий. Его руки были под ней; он держал в ладонях ее груди и нежно и неторопливо целовал ее в шею. Ее желание росло, становилось все более сильным и страстным; она немного выгнула спину и приподнялась, чтобы ему было легче и удобнее войти в нее. В этот момент налетела очередная волна; Шарлотта поскользнулась на плоту, удержалась, снова приготовилась, опять поскользнулась. Эти неудачные попытки только разжигали ее и без того отчаянное желание; она капризно вздохнула, выгнулась в третий раз, прижимаясь к нему, и почувствовала, как он входит в нее, медленно, твердо и уверенно. Ее влагалище торжествующе и крепко обхватило его со всех сторон; он начал двигаться, все резче и сильнее; у нее возникло ощущение, будто он заполняет собой все ее тело, и от этого ощущения раскачивающийся на волнах, пляшущий под ними, непрестанно заливаемый водой плот вдруг показался ей прочной и надежной опорой.

На этот раз она быстрее, чем обычно, почувствовала, как ее нарастающее желание неудержимо переходит в приближающийся оргазм, как бы подталкиваемый тем ритмом, в котором сейчас жило и чувствовало все ее тело; она еще крепче вцепилась в края плота, раскачиваясь с ним вместе и на морских волнах, и на волнах испытываемого ею наслаждения. Ей казалось, что она уносится все дальше и дальше из этого мира, отрывается от всего и вся, даже от самой себя; в ее сознании, вытеснив все остальное, было лишь одно изумительнейшее ощущение: она чувствовала его пенис, такой большой, такой твердый и мощный, что она едва умещала его в себе, он заполнял ее всю и двигался в ней, управляя сейчас всеми ее эмоциями, увлекая их куда-то за собой. Плот снова взлетел вверх, подбросив и их тоже; Шарлотта изо всех сил старалась не дать Джереми выскочить из себя, он продолжал равномерно и сильно двигаться, и она вдруг ощутила в себе его оргазм, поначалу медленный, постепенный, а затем словно взорвавшийся внутри ее и заполнивший ее всю; и она радостно встретила его своим, словно устремившимся ему навстречу; приподнялась на колени, вскрикнула и изо всех сил вцепилась в кромки плота, стараясь как можно дольше продлить и это чувство бесконечного наслаждения, и свое физическое слияние с Джереми.

Потом они походили под парусом; при поднявшейся сильной волне это доставляло особое удовольствие. Джереми был превосходным яхтсменом, и единственным, что оставалось на ее долю, было то натягивать, то отпускать трос, удерживавший парус, да быстро перескакивать с одного борта яхты на другой всякий раз, когда Джереми менял направление движения. Но и этого оказалось больше чем достаточно. Они ушли довольно далеко в море; Шарлотта сидела на борту, зацепившись ногами за протянутый внизу канат, чтобы не сорваться, и, свешиваясь наружу, то натягивала парус, то отпускала его, борясь вместе с ним против встречного ветра — как она только что боролась с Джереми, то притягивая его к себе, то выталкивая, — и ее наполняло необыкновенно сильное ощущение нежности и облегчения. Джереми был сейчас всецело поглощен яхтой и удержанием ее на курсе — точно так же, как он часто бывал поглощен ею, — его крепкое, загорелое, покрытое брызгами тело было напряжено, сильные руки, так великолепно знающие ее и ее тело, со всеми его причудами и особенностями, со всем, что ему нравилось или не нравилось, — руки эти держали сейчас канаты с такими же уверенностью и мастерством, с какими умели ласкать ее. Яхта стремительно шла вперед, то разрезая воду, то словно взлетая над ней, то зарываясь в волнах; ощущение движения как будто перекликалось с наслаждением, которое оба они только что испытали на плоту, и неизвестно, какое из двух удовольствий было сильнее; Джереми вдруг улыбнулся ей, словно прочитав ее мысли, и крикнул, стараясь перекричать свист ветра:

— Я люблю тебя!

Шарлотта не приняла эти слова всерьез и не поверила им; она понимала, что и сам Джереми выкрикнул их не всерьез; но все равно услышать их было очень приятно.