Злые песни Гийома дю Вентре

Спешите, люди добрые, купить-с!
Учёный лекарь я, не чернокнижник:
На дне бутылки вижу счастье ближних,
Узнать могу я по глазам — девиц.

Каков товар! Он исцеляет горе!

Вот от дурного взора амулет,
Вот для влюблённых — приворотный корень.
Купи, пастух, — всего-то пять монет!

Вот мушки шпанские — мужьям ленивым;

Бальзам, настойки, эликсиры, сок!
Вот мазь целебная — от жён сварливых!
От блох и попрошаек порошок!

Кому чего? От всех недугов лечим:

Больных — добьём, здоровых — искалечим!

69. Жижка 32) нашего полка

До берега мне суждено доплыть:
Долготерпенье исчерпавши, боги
Пошлют Агриппе смерть на полдороге,
Обрежут Парки трепетную нить.

Покроет олимпийца пыль и плесень…

Ну что ж, друзья! Не надо лишних слов,
Ни залпов пушечных, ни скорбных песен.
Взамен бессмертья символов, венков

Попросим нашего мажортамбура

Благоговейно снять с поэта шкуру
И ею барабан свой обтянуть.
Заслышит враг в пронзительной шагрени

Трескучий бред Агриппиных творений —

Его сразит смертельный страх и жуть!

70. Нинон

Печален перезвон колоколов.
Прелестную Нинон несут в могилу…
Сто человек рыдают. Всё село,
Идя на кладбище, скорбит о милой.

Сказал кюре: «О дочь моя, прощай!

Ты долг свой выполнила перед нами…
Прими, Господь, святую душу в рай —
За доброту к нам, грешным. Amen!»

Сто человек рыдали над могилой,

И каждый бормотал себе под нос:
«Ни разу мне Нинон не изменила.
За что ж ты, Господи, её унёс?!»

А муж сказал, наваливая камень:

«За сто ослов, украшенных рогами».

71. Алхимия стиха

Моря и горы, свадьбы и сраженья,
Улыбки женщин — и галерный ад,
Цветов пьянящий запах, трупный смрад,
Экстаз побед — и горечь поражений…

Как изготовить эликсир стиха?

К двум унциям тоски — три драхмы смеха;
Досыпь стеклянным шарантонским эхом,
На угли ставь — и раздувай меха.

Весь божий мир сейчас в твоём владенье:

Одним поэтам свойственно уменье
Влить в грани рифм бессонный жар души.

Плесни в огонь кипящим маслом злобы.

Свинец иль золото получишь? — Пробуй!
Боишься неудачи? — Не пиши.

72. Пополнение

Нет, друг, — ты для убийства молод слишком.
Хотя, признаться, в прежние года
Встречались мне ребята — хоть куда!
Вот помню случай: был такой мальчишка,

Не зря прозвали Петушком его!

Когда в Париже «ересь истребляли»,
Паркет покрылся кровью в луврском зале…
Папистов было три на одного.

Пьер ле Шатле был там… Он был так молод

Тринадцать лет! Ведь он ещё не жил!
Пять негодяев мальчик уложил,
Пока ударом в спину был заколот…

Ты сжал кулак… не плачешь? Значит, понял.

Дай пять: ты принят в эскадрон. — По коням!

73. Кузнецы