Злые самаритяне. Миф о свободной торговле и секретная история капитализма

Экономика, изложенная в «Плане» Дефо, полностью противоречит экономике Робинзона Крузо. В «Плане» автор ясно продемонстрировал, что не свободный рынок, а протекционизм и субсидии развили британские суконное производство. Игнорируя сигналы рынка, на котором его страна была успешным производителем шерстяного сырья и должна была оставаться таковой, Генрих VII вел политику, которая целенаправленно посрамила такие представления. Тем самым он запустил процесс, который в итоге превратил Британию в ведущую промышленную страну.

Экономическому развитию требуются такие люди, как Генрих VII, которые творят новое будущее, а не такие, как Робинзон Крузо, которые живут сегодняшним днем. Так что двойную жизнь Дефо вел не только как шпион, но и как экономист, — сам того не зная, в своей прозе он создал главного героя экономики свободного рынка, а его собственный экономический анализ ясно показывает пределы свободного рынка и свободной торговли.

Британия захватывает мир

Как я уже говорил, Дефо начинал как шпион правительства тори, а закончил, работая на правительство вигов Роберта Уолпола, которого часто называют первым британским премьер-министром, хотя современники его так не именовали^{48}. Уолпол был известен своей продажностью. Говорят, что именно он «сделал коррупцию системой», ловко брал взятки за присвоение аристократических титулов, назначения на правительственные посты, различные льготы и привилегии, тем самым укрепляя свою власть, что и позволило ему оставаться премьер-министром в течение ошеломля­ющего срока — 21 год (1721–1742). Его политические умения обессмертил Джонатан Свифт в романе «Путешествия Гулливера», выведя Уолпола в образе Флимнапа — премьер-министра империи лилипутов и чемпиона по танцу на канате (таким своеобразным методом отбирались на высшие посты в Лилипутии)^{49}. Однако Уолпол был сведущим экономическим управленцем. В свою бытность канцлером казначейства он повысил кредитоспособность правительства, создав своего рода фонд, предназначенный для погашения долгов. В 1721 году он стал премьер-министром, потому что его посчитали единственным человеком, способным справиться с хаосом в финансах, оставшимся после злополучной пирамиды «Компании Южных морей»[12]. Вступив в должность, Уолпол начал реформу, которая радикальным образом сместила фокус британской промышленной и торговой политики. До него главными целями, если говорить обобщенно, были захват и расширение торговли посредством колонизации и «Закона о мореплавании», который требовал, чтобы вся торговля с империей обслуживалась британскими судами, и получение государством прибыли.

Поддержка суконного производства была важнейшим исключением, но даже и оно частично мотивировалось желанием увеличить доход государства. Напротив, политика, введенная Уолполом после 1721 года, была сознательно направлена на поддержку обрабатывающей промышленности. Представляя новый закон, Уолпол (устами короля в обращении к парламенту) заявил: «Очевидно, что ничто так не способствует повышению общественного благосостояния, как вывоз произведенных товаров и ввоз иностранного сырья»^{50}.

Законодательство Уолпола 1721 года по существу было направлено на защиту британских отраслей обрабатывающей промышленности от иностранной конкуренции, их субсидирование и поощрение к экспорту^{51}. Таможенные тарифы на иностранную промышленную продукцию были значительно повышены, в то время как тарифы на импортное сырье, применяемое в промышленности, были снижены или отменены вовсе. Экспорт промышленной продукции поощрялся. Он включал целую серию мер, в том числе и экспортные субсидии^{52}. Наконец, было введено административное регулирование для того, чтобы контролировать качество промышленной продукции, в особенности текстильной, чтобы не самые честные производители не могли навредить репутации британских товаров на иностранных рынках^{53}.

Все эти решения поразительно напоминают меры, с таким успехом применявшиеся после Второй мировой войны странами «экономического чуда» Юго-Восточной Азии: Японией, Кореей и Тайванем. Меры, которые, как многие полагают, были придуманы японскими законодателями в 1950-е годы, которые включали «возврат таможенной пошлины на компоненты при экспорте промышленной продукции»[13] и «установление государственного стандарта качества экспортной продукции»[14], вообще-то были давним британским изобретением^{54}.

Протекционистские меры Уолпола не отменялись все следующее столетия, помогая британским отраслям промышленности нагнать, а затем и оторваться от своих континентальных коллег. Британия оставалась протекционистской до середины XIX века. В 1820 году средняя ставка таможенной пошлины на ввоз продукции обрабатывающей промышленности составляла 45–55%, в то время как в Бельгии и Нидерландах она равнялась 6–8%, в Германии и Швейцарии — 8–12%, во Франции — около 20%^{55}.