Злые вихри

-- Имніе большое,-- вспоминала и соображала она:-- есть заливные луга, поля, лсъ, какія-то пустоши... Когда-то все это было en grand, только теперь одно разореніе и ничего больше... Домъ огромный, старинный, тоже врод развалинъ. Помилуйте, я едва три комнаты могла выбрать для себя и Сони, гд можно было жить! Остальныя -- сараи какіе-то, галлереи, обвшанныя старыми, темными картинами въ облупившихся рамахъ, статуи съ отбитыми носами, вазы безъ ручекъ... Ну, словомъ, bric-`a-brac... Мебель такое старье, что нельзя себ и представить!.. Конечно, можно все обновить, реставрировать, только для этого милліонное состояніе надо... Мой фантазеръ мужъ считалъ, да, врно, и теперь считаетъ, сокровищемъ эти свои коллекціи. Но, вдь, это все фантазія! Кому нужны облупившіяся картины, да безносыя статуи?!. Если ихъ, напримръ, въ Петербургъ перевезти, такъ одинъ перевозъ будетъ стоить больше ихъ цнности... Паркъ заглохъ совсмъ, мстами такая сырость, просто болото, и пройти невозможно... А скука, я вамъ скажу! Кругомъ ни живой души! Богатые помщики не живутъ въ своихъ имніяхъ, такъ все и разрушается. Да еслибъ и были порядочные сосди, въ такой развалин принять совстно...

Лидія Андревна, по своему обыкновенію, преувеличила. Она говорила, главнымъ образомъ, на основаніи своей вражды къ деревн.

Въ Снжковской усадьб вовсе ужъ не было такого разоренія. Она сохранилась насколько возможно, благодаря неусыпнымъ стараніямъ покойной Софьи Михайловны. А о значеніи и художественной цнности вывезенныхъ изъ Польши снжковскихъ коллекцій Лидія Андреевна, конечно, не могла имть никакого понятія.

Эти коллекціи собирались многими поколніями графовъ Садовскихъ, когда-то богачей и польскихъ магнатовъ, а потомъ совсмъ обрусвшихъ и растратившихъ большую часть своихъ имній.

Въ томъ старомъ хлам, который, по мннію Лидіи Андреевны, слдовало сложить на чердакъ, попадались большія рдкости. Особенно хороши были картины и старый саксонскій фарфоръ.

Какъ бы то ни было, ей объяснили и она поняла, что н6обходимо относительно Снжкова разузнать вс подробности какое тамъ количество земли, ея доходность и тому подобное. Когда она представитъ эти свднія, ей общали переговорить съ опытными людьми. Но откуда-же она узнаетъ? Одинъ только Михаилъ Александровичъ можетъ сообщить ей все, что надо.

Она подумала и вдругъ ршила отправиться къ нему. Она достаточно его помучила и, кажется, доказала ему свою силу и твердость своего характера. Авось онъ будетъ теперь сговорчиве...

Въ квартир Аникева, въ одиннадцатомъ часу утра, раздался довольно сильный звонокъ. Михаилъ Александровичъ, вставшій по обыкновенію поздно, только что напившійся чаю и сидвшій за піанино, пересталъ играть.

Звонокъ повторился.

Платонъ Пирожковъ, въ своей вышитой косоворотк и сромъ пиджак, лниво прошелъ по коридору и отворилъ дверь.

-- Баринъ дома?-- строго спросилъ знакомый голосъ.

«Дятелъ» отскочилъ отъ двери и совсмъ растерялся.

Но Лидія Андреевна, не дожидаясь его отвта и не глядя на него, вошла въ переднюю, а оттуда, не снимая пальто, въ «музыкальную» комнату.

Аникевъ вздрогнулъ и остался на тубарет возл піанино.

-- Здравствуйте, Михаилъ Александровичъ,-- развязано сказала Лидія Андреевна, подходя къ нему, но не протянула руки.

Онъ тоже не протянулъ ей руку и ждалъ.

-- Я по очень серьезному длу,-- говорила она:-- относительно продажи Снжкова... Я долго васъ не задержу...

Онъ молчалъ.

Тогда она подошла къ двери передней, заперла ее, разстегнула свое пальто и подсла къ столу.

-- Этотъ вашъ Платонъ всегда подслушиваетъ,-- объяснила она.-- Ну, да, впрочемъ, ничего тайнаго нтъ. У меня былъ Nicolas.

Она разсказала Аникеву все уже ему извстное, только, разумется, умолчавъ о предложенныхъ ей пяти тысячахъ.

Онъ продолжалъ молчать и не глядлъ на нее.

-- Вы понимаете,-- говорила она:-- я не стала бы во все это вмшиваться, не стала бы утруждать васъ своимъ появленіемъ: не знаю, кому изъ насъ это тяжеле, но, вдь, тутъ дло въ Сон, въ ея будущности...

Аникевъ всталъ и пошелъ къ своей спальн съ цлью запереться тамъ. Это появленіе, этотъ разговоръ были слишкомъ для него невыносимы. Но Лидію Андреевну, когда она находилась въ такомъ ршительномъ настроеніи духа, трудно было смутить. Она раньше него была у двери спальни и ее заперла,

-- Да, запереть дверь все же не мшаетъ,-- проговорила она.-- Михаилъ Александровичъ, ради Бога будьте благоразумны... Вдь, не зврь же вы въ самомъ дл!.. есть же у васъ какое-нибудь чувство... должны же вы понимать, что при такомъ дл, какъ продажа Снжкова, я имю право говорить съ вами объ интересахъ Сони...

Аникевъ не выдержалъ.

-- Гд она?! Какъ вы смете скрывать ее отъ меня?! Какъ вы не понимаете, что такъ поступать невозможно?!-- крикнулъ онъ, чувствуя, что вся кровь приливаетъ ему въ голову.