Злые вихри

-- Mais vous, cli'ere, qu'avez vous donc? Что съ вами!?-- воскликнула она, вдругъ оживляясь, прищуривая глаза и замчая слды волненія и слезъ на лиц своей пріятельницы.

Лидія Андреевна печально махнула рукой.

-- Ахъ, дорогая Варвара Егоровна!-- съ глубокимъ вздохомъ произнесла она.

Варвара Егоровна забыла свое сердце, спустила ноги съ кушетки и захватила пухлыми руками руку Лидіи Андреевны.

-- Il y a du nouveau?! Что такое, что?! Какъ хорошо, что я собралась къ вамъ, у меня это просто предчувствіе врно было, съ утра я о васъ думала и сердце за васъ щемило... Разскажите все, отведите душу... Вы знаете, какъ я люблю васъ, какъ высоко цню вс ваши душевныя качества и героизмъ въ несчастіяхъ. Вы знаете, что я все это время, вс эти годы, вашъ самый горячій адвокатъ!

-- Знаю, милая Варвара Егоровна!-- съ новымъ вздохомъ сказала Лидія Андреевна, цлуя пріятельницу въ толстую, дряблую и пылавшую щеку.-- Вы не встртили на лстниц князя Вово?

-- Князя Вово?-- протянула Бубеньева.-- Нтъ! Правда, мн показалось, когда я подъзжала, какъ будто карета стояла и кто-то въ нее садился. Вы знаете, я такъ удивительно близорука... Могъ бы, кажется, подойти, не со вчерашняго дня знакомы!.. Такъ онъ былъ у васъ? Посланцемъ, конечно?

Лидія Андреевна заперла дверь въ переднюю, печально подсла къ пріятельниц, еще глубже вздохнула. Во всей ея фигур, грустно упавшихъ на колни рукахъ, въ глазахъ, безнадежно устремленныхъ куда-то прямо передъ собою, въ опущенныхъ и жалобно подергивающихся углахъ губъ,-- выражалась кроткая покорность судьб.

Тихимъ и зачмъ-то таинственнымъ шопотомъ разсказала она во всхъ подробностяхъ свою бесду съ хорошенькимъ княземъ. Она ничего не перепутала и даже не прибавила. Но тмъ не мене, вслдствіе нсколькихъ штриховъ и оттнковъ, бесда эта въ ея устахъ приняла совсмъ новый характеръ. Изъ-за нея вдругъ выглянулъ ужасный человкъ, злодй и мучитель.

И этотъ ужасный человкъ, злодй и мучитель былъ, конечно, Аникевъ. Выходило достаточно ясно, что онъ и разорился-то съ единственною цлью истерзать сердце Лидіи Андреевны.

Именно такъ отнеслась къ этой печальной новости Варвара Егоровна.

-- C'est abominable!-- взвизгнула она и всплеснула руками.-- За что вамъ такое испытаніе, бдная моя? Вдь, это непростительно, ужасно! Только этого недоставало!

-- Только этого и недоставало!-- трагическимъ голосомъ повторила за нею Лидія Андреевна свою любимую фразу, и неудержимыя слезы, какъ въ ту минуту, когда Вово сообщилъ ей горькую новость, брызнули изъ глазъ ея.

Однако, она ихъ удержала и заговорила, прижимая къ глазамъ платокъ.

-- Но, вдь, вы понимаете, нельзя же допустить это... нельзя! Мн ничего не надо, я давно уже отказалась отъ всего... Не во мн тутъ дло, а въ Сон! За что же онъ ее нищей длаетъ?!

-- Да! Ужъ его отношеніе къ дочери!-- воскликнула Варвара Егоровна,-- Са n'а pas de nom... и онъ очень ошибается, думая, что все можно. Нашъ свтъ прощаетъ многое, смотритъ сквозь пальцы на всякій развратъ, но такое отношеніе къ своему ни въ чемъ неповинному ребенку, нтъ, на этомъ онъ оборвался! Знаете, когда я кому-нибудь разсказываю... что бы я ни говорила о немъ -- ничто не производитъ никакого впечатлнія; только и всего, что отмалчиваются, пожимаютъ плечами, говорятъ: «Ну да, конечно, это дурно, очень дурно», и въ то же время я чувствую, что это совсмъ не то, совсмъ не то, нтъ никакого возмущенія, слова и больше ничего! А вотъ какъ я скажу о Сон, сразу вс приходятъ въ ужасъ и васъ жалть начинаютъ. Ваша сила въ Сон, я вамъ давно это говорю...

-- Да, вдь, я же и не спорю!-- сказала Лидія Андреевна.-- Боже мой, Боже мой, что вынесла я въ жизни ради этой двочки! Никто въ мір не знаетъ, каково мн было. Я скрывала отъ всхъ... вдь, вы сами считали насъ счастливыми, примрными супругами и, помните, какъ удивились тогда... врить не хотли...

-- Еще бы!-- крикнула Варвара Егоровна.-- Какъ съ небесъ упало; онъ мн казался всегда такимъ хорошимъ, гуманнымъ человкомъ и, главное, человкомъ съ сердцемъ. Я всмъ такъ и говорила про него: вотъ семьянинъ, вотъ идеальный человкъ!.. Эти годы вашего молчаливаго страданія, я всегда всмъ на нихъ указываю... Потомъ, какъ ужъ это случилось, я, конечно, многое припоминать стала и поняла. О, онъ хитрый человкъ, онъ умлъ отводить глаза!

-- Конечно, умлъ!-- усмхнулась Лидія Андреевна, и по лицу ея пробжала злая гримаса.-- Я, разумется, молчу и теперь передъ всми. Я не изъ тхъ, которыя любятъ выставлять на показъ все некрасивое, всю грязь... Наконецъ, я все же ношу его имя; но иной разъ таить въ себ все тяжелое...

Она ударила себя въ грудь рукой и приготовилась плакать...

Варвара Егоровна кинулась къ ней, обняла ее, начала громко цловать.

-- Успокойтесь, голубушка, не разстраивайте себя, знаю я, какъ тяжело все таить, но себ знаю... Я, вдь, тоже таю не мало, моя жизнь не легче вашей, можетъ быть, еще ужасне. Но, вдь, мн-то, мн вы можете говорить все, вы знаете, какъ я люблю васъ... Довренное мн не пропадетъ, все равно какъ положенное въ государственный банкъ на храненіе...

Ей показалось, что она сострила, и она сама себ улыбнулась.