Злые вихри

-- Я письма перехватывала, никого до него не допускала, и все-таки не уберегла. Доврился онъ этому каторжнику Медынцеву, отдалъ ему весь капиталъ. Я какъ узнала, въ ужасъ пришла. Только, конечно, сама еще тогда не знала, какой это негодяй Медынцевъ... А онъ меня успокаиваетъ, говоритъ: «вотъ ты меня считаешь ни на что неспособнымъ, непрактичнымъ, такъ я докажу теб обратное. Меньше чмъ черезъ годъ нашъ капиталъ удвоится». Ну, вы знаете, черезъ годъ не было ни капитала, ни Медынцева. Кажется, урокъ хорошій на всю жизнь, кажется, посл этого можно придти въ себя и начать меня слушаться, а онъ -- какимъ былъ, такимъ и остался.

-- Да, ужасный, ужасный человкъ!..-- повторяла, качая головою, Варвара Егоровна.-- Счастье еще, что у васъ одна Соня.

-- Хоть и одна Соня, а все же, вдь, и ей жить надо!-- съ отчаяніемъ въ голос воскликнула Лидія Андреевна.

-- Что же вы теперь думаете длать?

-- А ужъ и не знаю. Я въ такомъ чаду, что не могу собраться съ мыслями.

-- Знаете что?!-- внезапно сообразила Варвара Егоровна.-- Времени терять нечего, вдь, теперь все ясно, онъ расточитель, его необходимо взять подъ опеку, только этимъ способомъ можно еще спасти то, что осталось!

Лидія Андреевна задумалась.

Потомъ она схватила свою голову руками и громко заплакала.

-- Я не могу больше!-- кричала она, совсмъ уже не владя собою.-- Я не хочу нищеты, я его жалла, я не жаловалась, выносила все. Но вижу, что моя деликатность съ нимъ насъ только погубитъ... Я его не буду жалть больше... я сорву съ него маску... пустъ вс видятъ, какой это человкъ!.. Ахъ, скажите, пожалуйста, артистъ, талантъ, идеалистъ, художникъ!.. развратный, низкій человкъ -- и ничего больше, самый жестокій эгоистъ -- вотъ онъ кто!..

Она остановилась, переводя духъ.

Въ это время за спущенной портьерой, изъ сосдняго будуара, раздались громкія всхлипыванія.

Лидія Андреевна стремительно кинулась туда и заглянула за портьеру.

Прелестная худенькая двочка съ длинною тяжелою блокурою косой стояла посреди будуара, вся какъ-то съежившись, вся трепеща и горько, горько плача.

-- Зачмъ ты здсь? Что ты тутъ длаешь? Чего ты ревешь? Какъ ты имешь подкрадываться? Вдь, я теб сколько разъ запрещала!..-- крикнула Лидія Андреевна.

Двочка подняла великолпные глаза, полные слезъ, испуганно и безсмысленно посмотрла на нее, притиснула руку съ мокрымъ платкомъ себ къ груди -- и стремительно убжала.

XV.

Лидія Андреевна заперла на ключъ дверь изъ будуара въ коридоръ и вернулась къ своей гость.

-- Что это съ Соней?-- спрашивала Варвара Егоровна,-- Она плакала? неужели слышала?

-- А вотъ видите!-- заговорила Лидія Андреевна, въ волненіи ходя по гостиной.-- Это еще мое мученіе... несносная двочка, вчно какъ-то подкрадывается и слышитъ то, чего ей не слдуетъ слышать. Плакса, нервная, обидчивая... мука, мука мн съ нею! Вдь, сколько времени просто дышать она мн не давала -- все объ отц, все объ отц... такая тоска! и никакими мрами я не могла съ нею сладить. Ну, наконецъ, славу Богу, перестала, ни слова теперь о немъ никогда...

-- Вы думаете, она его забыла?

-- Нтъ, я этого не думаю... Только... дти, вдь, очень чутки, она понимать начинаетъ, какъ онъ виноватъ передо мною... такъ никогда о немъ и не заговариваетъ... Вотъ эти слезы ея, эта нервность!.. Надо лтомъ непремнно везти ее, если не за границу, такъ хоть въ Крымъ... Въ мор ей купаться, чтобы окрпнуть... Кумысъ тоже ей принесетъ пользу... Я ужъ съ докторомъ говорила, онъ со мною согласенъ, находитъ, что надо везти ее непремнно... А тутъ эти дла, эти ужасы относительно Снжкова! Что-жъ такое будетъ!

-- Я говорю, надо опеку,-- ршительно объявила Варвара Егоровна:-- а то, вдь, чего добраго, онъ послднее возьметъ, да и отдастъ кому-нибудь, какой-нибудь женщин...

-- Вы слышали? что такое? новое еще?-- глухимъ голосомъ произнесла Лидія Андреевна, остановись передъ нею.

-- Нтъ, я ровно ничего не слыхала... я такъ, свое предположеніе...

-- Говорите, говорите все, не скрывайте отъ меня, ради Бога!

-- Милочка, не волнуйтесь, ma parole, я ничего не слыхала... если бы слышала что... разв вы меня не знаете, я бы ни минуты не могла скрыть отъ васъ, прямо бы къ вамъ...

Лидія Андреевна, дйствительно знала ее, а потому могла ей поврить. Стала бы она скрывать!-- Первая прибжала бы, да еще и съ разными прибавленіями.

-- Ахъ, зачмъ только вы коснулись этой гадости!-- съ брезгливымъ жестомъ вдругъ воскликнула Лидія Андреевна.-- Отвратительно, тошно и подумать! Ну, какъ же не фальшь, не жалкая, грязная комедія! Идеалистъ, художникъ! Вдь, это началось съ перваго времени, я вамъ, кажется, говорила... Какой же онъ мужъ, какой семьянинъ? И чего онъ отъ меня требовалъ! Смшно и противно вспомнить. Онъ не могъ выносить ночной кофты, папильотокъ, ну и всего такого... онъ былъ бы доволенъ, еслибъ я сидла всегда передъ нимъ въ бальномъ плать, съ цвтами въ волосахъ, сидла бы и съ нимъ кокетничала, принимала разныя граціозныя позы, вела поэтическіе разговоры.