Злые вихри

Вошла молоденькая, стройная горничная, въ темномъ шерстяномъ платьиц и шелковомъ передничк, съ манерами скромной институтки, съ хорошенькимъ, весьма неглупымъ лицомъ, которому она, очевидно намренно, придавала постное выраженіе.

-- Скоре, Вра, переодваться... я ужасно устала -- и поздно!-- сказала княгиня, и по едва уловимому оттнку въ тон этого обращенія можно было заключить, что хорошенькая горничная пользуется ея особенными милостями.

-- Что же, наднете, ваше сіятельство?-- освдомилась Вра.

-- Я никого сегодня не принимаю и вечеромъ никуда не выду... со мной будетъ только обдать мой прізжій родственникъ, котораго я давно-давно не видала... Принеси что-нибудь мягкое, теплое...

Вра подняла на княгиню свои большіе, зеленоватые, хитрые глаза, но тотчасъ же ихъ опустила и вкрадчивымъ голоскомъ произнесла:

-- Слушаю-съ... понимаю.

Она исчезла, а княгиня, уйдя вглубь спальни, за свою высокую кровать, устроенную по заграничному въ ниш подъ балдахиномъ, стала спшно раздваться...

«La belle» провела этотъ день, какъ и всегда. Она проснулась въ обычный часъ, во-время одлась, позавтракала съ аппетитомъ. Она только приказала подать себ «меню» сегодняшняго обда, чего почти никогда не длала, и очень смутила повара, потребовавъ отъ него значительныхъ измненій.

Въ третьемъ часу она выхала, сдлала нсколько необходимыхъ визитовъ и захала въ благотворительное учрежденіе, гд была «главною дятельницей».

Никто не могъ замтить въ ней чего-либо новаго. Та же ослпительная красота, сознающая себя и требующая восторженнаго, почтительнаго поклоненія. Каждое слово, каждое движеніе обдуманны, такъ что ни къ чему нельзя придраться.

Въ свт, конечно, не могли не злословить и не подшучивать надъ Алиной по поводу ея «невозможнаго» мужа; но злословіе и шуточки съ каждымъ годомъ стихали. Она сумла себя поставить, побдила зависть, возбужденную ея рдкою красотой, отняла оружіе у вражды своимъ тактомъ и безупречнымъ поведеніемъ.

Въ первые годы ея замужества на ея сердце была самая ожесточенная травля и облава. Такъ молода, такая красавица и такой отвратительный идіотъ мужъ! Не находилось, кажется, ни одного свтскаго человка, который бы не испробовалъ надъ нею свои чары, не подвергъ ее самому разнообразному ухаживанію! Но она оставалась холодна и неприступна. Очень ловко и ршительно указывала своимъ поклонникамъ ихъ настоящее мсто. Притомъ она длала все въ мір, чтобъ ихъ не обидть, не нажить себ враговъ. Ей удавалось это, такъ какъ она никому не отдавала предпочтенія, и вс это чувствовали.

Она всюду являлась подъ руку съ уродомъ мужемъ, выдляя еще больше свою красоту его безобразіемъ и усугубляя его безобразіе своею красотой. Наконецъ, ршили, что она не женщина, а только вншнимъ образомъ оживленная статуя.

Впрочемъ, Вово разносилъ другую легенду: онъ уврялъ, что «la b^ete» разъ навсегда привелъ ее въ ужасъ, и вотъ она вчно живетъ подъ этимъ впечатлніемъ.

-- Онъ уврилъ ее, что онъ такой же мужчина, какъ и вс -- и съ тхъ поръ она чувствуетъ отвращеніе ко всему мужскому роду... que voulez-vous! c'est plus fort qu'elle... parole! je le tiens do bonne source!-- съ самымъ серьезнымъ лицомъ толковалъ онъ, всюду, особенно дамамъ.

У нея не было друзей, ни мужчинъ, ни женщинъ, не было своего интимнаго кружка; но пожилыя дамы, во глав съ Натальей Порфирьевной, очень къ ней благоволили и устроили ей въ обществ прекрасное положеніе. О томъ -- счастлива ли она или несчастна, какъ живетъ, что скрывается подъ этою великолпною оболочкой -- никто не зналъ, да и знать не хотлъ: «дитя не плачетъ -- мать не разуметъ», а ужъ свтъ и подавно...

Между тмъ, хоть и незамтно было въ Алин и на этотъ разъ никакой перемны, хоть она и продолжала имть видъ холодной статуи, на которую можно только любоваться,-- перемна была, и даже большая.

Здсь, въ своей спальн, быстро, не по-всегдашнему, скинувъ визитное платье и ожидая возвращенія Вры, она сразу изъ статуи превратилась въ живую женщину. Такого выраженія въ ея великолпныхъ темныхъ глазахъ не видалъ никто: что-то горячее, и ясное, и мечтательное мерцало въ нихъ, то вспыхивая, то потухая.

Вдругъ она пойти подбжала къ туалетному столу, быстро выдернула изъ головы шпильки, и ея темно-каштановые, почти черные волосы, тонкіе и блестящіе какъ шелкъ, скользнули густою волной по обнаженной ше. Она тряхнула ими; они разсыпались и охватили ее всю, доходя ей почти до колнъ. Тогда она подняла руки, красиве и бле которыхъ нельзя было себ представить, и тонкими, почти прозрачными пальцами искусно и привычно заплела сначала одну длинную косу, а потомъ другую, совсмъ даже не замчая, что Вра стоить сзади и съ удивленіемъ смотритъ.

-- Ваше сіятельство, позвольте я сдлаю... какъ прикажете?-- наконецъ, проговорила горничная.

-- Оставь, ты не умешь... я сейчасъ!

Черезъ минуту новая прическа была готова. Переплетенныя косы тяжелымъ узломъ легли низко на затылокъ, совсмъ измнивъ форму головы и общее впечатлніе.

-- Смотри, ничего такъ?-- обратилась Алина къ горничной.

Та глядла все съ возраставшимъ удивленіемъ.