Злые вихри

Прошло время. Ольга кончила гимназію, слушала педагогическіе курсы. Потомъ, около года тому назадъ, ея бабушка умерла, и она выхала изъ дома Хрепелевыхъ. Ninette уговаривала отца и мать оставить Ольгу, и они противъ этого ничего не имли; но сама молодая двушка ни за что не хотла остаться. Она была недовольна своимъ положеніемъ въ дом, «возмущалась» многими взглядами княгини, не хотла «даромъ сть чужой хлбъ», толковала о самостоятельности.

Бабушка передала ей передъ смертью маленькій капиталъ, приносившій въ годъ четыреста рублей, и эти деньги казались ей достаточными на первое время. Она будетъ давать уроки, будетъ «переводить въ журналахъ». Чего же больше!

-- Гд же вы будете жить, Ольга?-- спросила княгиня.

-- Какъ гд? Мало ли домовъ въ Петербург,-- очень спокойно и просто отвтила Ольга, устремивъ на княгиню свои попрежнему вчно изумленные каріе глаза.

-- Я васъ спрашиваю: съ кмъ вы будете жить?

-- Какъ съ кмъ? Одна, а врне всего, съ подругой.

Княгиня разсердилась.

-- Я вовсе не шучу, моя милая, а спрашиваю васъ серьезно.

-- Боже мой, княгиня, я серьезно и отвчаю. Какъ же мн иначе жить, вдь, родныхъ у меня, вы сами знаете, нтъ. Такъ живутъ многія изъ моихъ подругъ, и, увряю васъ, тутъ нтъ ничего дурнего.

-- Да, вдь, это совсмъ, совсмъ неприлично!-- въ глубокомъ негодованіи воскликнула княгиня.

-- Для людей вашего круга, съ вашей точки зрнія, конечно,-- храбро защищалась Ольга:-- но, вдь, я принадлежу къ совсмъ другому кругу, гд понятія о томъ, что прилично, а что неприлично, совсмъ иныя...

-- Такъ живутъ только нигилистки... или...

Княгиня не договорила... Блдныя щеки Ольги вспыхнули, и ея изумленные каріе глаза загорлись недобрымъ огонькомъ.

-- Что-жъ длать...-- прошептала она, едва удерживаясь, чтобы не сказать чего-нибудь черезчуръ рзкаго.

-- Какъ что-жъ длать?! Кто васъ заставляетъ такъ жить? Я вамъ говорю, вы можете остаться въ комнат Ольги Ивановны, она для васъ очень достаточна и прилична... только, конечно, вы не станете принимать у себя этихъ вашихъ... подругъ и знакомыхъ... которыя живутъ одн, невдомо какъ и гд...

Ольга улыбнулась.

-- Я еще разъ благодарю васъ, княгиня, за вашу доброту, за все, что вы для меня сдлали... Конечно, бабушкина, комната вполн хороша для меня, и я къ ней очень привыкла... Но лучше ужъ я поселюсь гд-нибудь на чердак, лишь бы чувствовать себя свободнымъ человкомъ... Я ужъ не маленькая.

Княгиня прищурила свои синіе глаза и посмотрла на двушку съ явнымъ презрніемъ.

-- При бабушк вы такъ бы не говорили!-- сказала она.-- Бдная Ольга Ивановна хорошо сдлала, что умерла, она была женщина честныхъ правилъ. Такъ вотъ къ чему привела васъ ваша гимназія и эти... ваши курсы! Мн васъ очень жаль, моя милая, я вижу вы плохо кончите... Что-жъ... вы свободны... только, если вы такъ отъ насъ уходите и будете жить одна... Dieu sait comment... я не могу допустить продолженія вашего знакомства съ моей дочерью.

-- Я это знаю, княгиня,-- стискивая зубы, выговорила Ольга:-- мн жалко разстаться съ княжной, я ее люблю... но... я не могу, даже не въ прав поступиться своею свободой и своимъ человческимъ достоинствомъ!

Она произнесла эти слова съ восторгомъ и осталась очень довольна собою.

Княгиня презрительно кивнула головой и, не протянувъ ей руки, вышла.

IV.

Ольга перехала отъ Хрепелевыхъ, поселилась сначала съ какой-то подругой; но скоро поссорилась съ нею и жила одна на Васильевскомъ остров. Она устроилась въ двухъ комнаткахъ, нанимая ихъ у нмки-старушки, которая сама помщалась въ третьей, совсмъ маленькой клтк, рядомъ съ кухней.

Эта нмка, Генріетта Богдановна, была когда-то экономкой въ богатомъ дом, съэкономила себ капиталецъ и жила «на фольной фол, сама сибэ барина». Но она оказалась скупенька, да къ тому же не выносила полнаго одиночества. Поэтому она обрадовалась случаю отдать молодой двушк дв свои «лютшія» комнаты, за которыя Ольга платила ей тридцать рублей въ мсяцъ. Она же и стряпала завтраки и обды своей жилиц, а для комнатныхъ услугъ и побгушекъ существовала разбитная четырнадцатилтняя двчонка, Саша.

Ольга жила, не скучала. Она окончила курсы, какъ-будто давала уроки и занималась переводами, но, собственно говоря, мняла и тратила свои «билеты», такъ что оставленныя бабушкой деньги таяли не по днямъ, а по часамъ.

У Хрепелевыхъ Ольга не бывала, и княгиня думала, что всякая связь между «этой погибшей курсисткой» и Ninette порвана.

Княгиня ошибалась. Двушки особенно сошлись въ послднее время, Нина очень жалла Ольгу, а потому изрдка переписывалась съ нею при посредств горничной Маши.

Эта Ольга, сама того не зная и вовсе о томъ даже не думая, сослужила маленькой княжн большую службу. Она открыла ей глаза на то, что міръ великъ, что въ немъ не только свтскія гостиныя, а есть много очень серьезныхъ, хорошихъ и дурныхъ, веселыхъ и печальныхъ вещей. Нина только что собиралась хорошенько разглядть эти вещи съ помощью пріятельницы, какъ та ухала, разсердивъ княгиню, и свиданія двушекъ прекратились. Въ письмахъ же немногое скажешь и поймешь...