Змееносец

Разговор она, разумеется, слышала. И поняла достаточно, чтобы сделать выводы. Брат Паулюс хохотнул. Манера изъясняться у его гостьи была более чем необычна.

- Это трубадур из соседнего замка. Завтра у его госпожи свадьба. С нашим королем. А он никак поздравительную песнь сложить не может. Наверное, - и Паулюс рассмеялся еще громче.

- У тебя есть, во что переодеться? – спросила Лиз, вполуха слушая его разъяснения и снова критическим взглядом осматривая свой туалет.

Монах не менее критическим взглядом осмотрел наряд своей гостьи, задержавшись на всех соблазнительных местах.

- Жаль, что ты желаешь переодеться, - вздохнул он. – Но гардероб у меня невелик. Могу до завтра дать тебе свою праздничную сутану.

- Сутану так сутану, - махнула рукой она. Но под его взглядом покраснела, - ты во мне дыру просмотришь! А еще монах!

Паулюс только хмыкнул, достал ей из сундука одежду и пошел к двери.

- Ты пока переодевайся, а я все же схожу к старой Барбаре. Завтрак нам обоим не помешает.

Отсутствовал он недолго, едва хватило времени переоблачиться, и скоро вернулся, поставив на стол свежий хлеб, молоко и мед. Лиз в сутане выглядела еще привлекательнее. И глядя на нее, он пьянел без вина.

Ей же ужасно хотелось есть. Все-таки она не ела несколько… столетий. Усевшись за стол и приступив к еде, Лиз с любопытством поглядывала на монаха и, наконец, отважилась спросить (и откуда эта странная робость, решительно ей несвойственная?):

- Так как, говоришь, тебя зовут?

Брат Паулюс едва открыл рот, чтобы ответить… как вновь раздался негромкий, но уверенный стук в дверь.

Монах бросил быстрый взгляд на Лиз, развел руками и коротко произнес:

- Сундук.

Она покорно вскочила из-за стола и проследовала к своему убежищу. Спрятав ее, Паулюс поплелся открывать, мысленно возмущаясь, что за отвратительное утро, если не считать прелестной гостьи, неизвестно откуда взявшейся на его голову. И если это снова Скриб, уж он ему расскажет!

Паулюс зло распахнул дверь и увидел на пороге герцогиню. Она решительно вошла в комнату и повернулась к хозяину.

- Здравствуйте, брат Паулюс, - госпожа Катрин стояла перед ним, надменно глядя куда-то вперед. – Не будете ли вы столь любезны сказать Его Величеству, что я покидаю замок, и передать ему это послание?

И она нервным движением достала из рукава письмо.

- Отчего же не передать. Передам, - проговорил Паулюс, почесывая затылок. Взял протянутый ему свиток и уточнил: – Так завтра в церковь вы приедете из своего замка?

- Нет, в церковь завтра я не приеду. Передайте Его Величеству, что он может отменить церемонию. Вам одной заботой меньше, брат Паулюс. Впрочем, окажите мне еще одну услугу, – Катрин закусила губу, и достала из кошелька, висевшего у нее на поясе, небольшой свиток, перевязанный пурпурной шелковой лентой. – Передайте… передайте это письмо моему трубадуру.

Герцогиня положила свиток на стол, резко развернулась и почти выбежала из покоев монаха.

Паулюс отбросил в сторону врученное ему письмо к королю. Какая уж теперь разница, что там написано, если свадьбы все равно не будет? Схватил свиток, лежащий на столе. Сорвал ленту и, не заботясь размышлениями о каких-либо правилах, прочитал послание, адресованное Скрибу. Письмо было написано ровным четким почерком и без единой помарки. От строгой латыни отвлекал лишь резкий запах розового масла, исходящий от ленты.

«Я взяла на себя смелость писать к вам.

Я отпускаю вас. Теперь вы сможете найти себе иную даму, которой, уверена, будут нравиться ваши канцоны. Простите, что не сумела оценить их по достоинству…».

Крышка сундука скрипнула, и Лиз, придерживая слишком длинный подол сутаны, выбралась на свет божий. Оценив задумчивый вид монаха, она подошла к нему и через плечо заглянула в бумагу, которую он изучал.

- А это была герцогиня, да? Которую трубадур любит?

- Герцогиня, - эхом отозвался Паулюс. – И вот что с ними делать?

- Мужчины! – буркнула Лиз. – Сделать то, что она просит.

- Верно! – воскликнул брат Паулюс, чмокнул Лиз в губы, и, подхватив сутану, помчался к Скрибу.

XIV

2015 год, Бретиньи-Сюр-Орж

Мари отошла от окошка киоска с внушительным ведром попкорна. Нашла глазами Мишеля и приблизилась к нему, торжественно вручила добычу и объявила:

- Не пугайся, это еда такая. Из кукурузы. Тебе понравится.

Он взял в руки протянутую ему «еду». Попробовал. Не разобрал. «Жевать можно», - решил он про себя.

Дама в униформе открыла перед ними дверь, они прошли сквозь плотную ткань в темный зал, и Мишель увидел, как на стене двигаются и разговаривают люди. Вокруг Мишеля и Мари раздавались громкие звуки. Его Величество встал, как вкопанный. Такого он точно никогда не видел и вряд ли увидит когда-нибудь еще.

- Эй! – Мари подергала его за куртку. – Садись. Это кино, это нормально.

Билеты были только на драму. «В мае делай все, что тебе нравится». Фильм шел уже давно. Потому малый зал старого кинотеатра Ciné 220, и, конечно, последний ряд. «Места для поцелуев», - мелькнуло в голове Мари. А еще она подумала, что так незаметно и естественно перешла на «ты» со средневековым королем.