Змеесос

— Теперь я понимаю цель раздвижения! —. воскликнул он. — Только теперь! Слова бессмысленны; объяснения ни о чем не говорят, правила лгут, как изменившие женщины. Но это есть! Только раздвинутая «пупочка» прекрасна, как главная красота; только она представляет из себя все; только она есть прибежище всех чудес, только ее облик…

— Она и еще кое-что, — добродушно добавил Саша. — Давай возьмем эту прелесть и положим ее в штабель.

— Конечно! — воскликнул Оно, снова берясь за ручку створки. — Как я могу не положить ее в штабель; как я могу не взять ее, не любить ее, не чувствовать ее… Я наполнен ею, как луной, сияющей тут же.

— Так берем ее, бери ее, возьми ee!.. — крикнул Саша, берясь за ручку створки.

— Я взял ее, я принял ее, я вижу ее, — прошептал Миша

Оно, сжимая ручку створки.

— Ура, — сказал Саша.

— Уа, — сказал Миша.

Они взяли раздвинутую «пупочку», прекрасную, словно лучший предмет из возможных, и подняли ее, оторвав от асфальта, чтобы нести в сторону штабеля, как ценнейший паланкин, хранящий внутри себя главную номинальную ценность нации. Этот путь был коротким и трудным; вход в здание никто не охранял, как будто это не имело смысла, и другие пары точно так же несли раздвинутые ими «пупочки», осторожно протискивая их в проем двери, чтобы ничего не повредить, и исчезали в конце концов внутри, чтобы потом появиться снаружи для новых точно таких же целей и деяний. И Миша с Сашей тоже вошли туда, попав в складскую тьму и пыль, и, увидев штабель, водрузили на него свою «пупочку», а потом вышли оттуда, слегка качаясь и смотря на небо, где все еще была луна, не желающая исчезать.

— Вот видишь, теперь мы свободны до того момента, как мы снова возьмемся за створки, — задумчиво сказал Саша.

— О, да! — воскликнул Миша. — Это — самый приятный путь; я вижу каждый предмет как впервые, и луна для меня теперь — главная суть; и каждый мой шаг наполнен настоящей Реальностью, как перед казнью или при бессмертии.

— Потому что сейчас это состояние кончится, — сказал Саша.

— Ну конечно, друг мой! Берись за «зону», или за «гону» и оплакивай этот миг!

— Сейчас, — прошептал Саша.

§