Змеевы земли: Слово о Мечиславе и брате его (СИ)

— То-то и оно. А это значит, что без крови не обойдётся. Боги иначе не умеют.

— Не умеют. Без крови, как видим, только у людей иногда получается.

Гром помолчал, положил рогатую голову на лапы, вздохнул так тяжело, что ближайшее в кладке яйцо тихо пискнуло. Змей вздёрнулся, посмотрел ошалело на жену, что была готова откусить ему голову, постарался успокоиться.

— Ты права, милая. Как бы я ни поступил, кровь всё одно прольётся. Я всего лишь хочу пролить её чуть меньше.

— Глупенький, — Вьюга с улыбкой покачала головой. — Если боги решили, то количество пролитой крови их устраивает. В любом грядущем. Иначе бы не молчали. Ты же не спрашиваешь у овец, нравится ли им лезть тебе в рот, верно? Ты всего лишь бережёшь стадо от морозов и волков.

Гром вспомнил: именно этими словами убеждал Вьюгу нести недозрелые яйца. Стало быть, пришло время отдавать долги. Что ж, по древним записям видно: не было на всей земле Змея, чтобы отказался платить по счетам. Ни к чему портить традицию. Если, конечно, Змеевы летописцы не вымарывали неприятные страницы истории.

Чёрное тело поднялось над гнездом, расправило крылья, морда повернулась к закату. Глаза неотрывно смотрели на кровавое солнце, что наполовину спряталось за виднокраем. Марево с облаками разнесли кровь почти на весь земной круг. Лишь восток, словно младенец, слегка покрылся розовым румянцем.

— Ты права, жена. Если боги решили, то и думать незачем! Буду ссорить местных с хинайцами!

Гром, вопреки давней хулиганской привычке нырять к подножию, подпрыгнул, мощно захлопал крыльями. Сделал вокруг гнезда пару оборотов по-нисходящей, и, набрав скорость, полетел на закат. В Меттлерштадте ссориться с хинайцами будет проще всего: страны — дальние, обычаи — разные, знай себе — разделяй и властвуй.

И подлетев к ближайшему тракту, понял молчание богов. Не поверил глазам, потратил ночь, облетел ещё несколько дорог, убедился.

Люди решили всё сами. И за него, и за богов.

часть третья

Спи дитя.

Не бойся.

Спи.

(Густав Меттлерштадский. «Слово о Мечиславе…»)

Глава первая

Белый наст ещё не окреп на дорогах, не набрал той толщины, что окончательно на всю зиму спрячет землю от колёс и ног. Нет-нет, да провалишься по щиколотку в проталину, сполна хлебнёшь обутком с обмотками дорожной каши. Это, если ты человек. А если змеёныш, выкормыш Грома, хлебнёшь каши башмаком, ибо обмотки тебе заменяет мягкая чешуя. Всё прибыль — не надо во время привалов сушить над костром длинные тряпичные полосы.

Со стороны змеев свистоязык кажется бедным. Пожалуй, только меттлерштадские горные пастухи могут оценить богатство оттенков и вычурность рулад, исполняемых трёхлетками во время разговоров. А если вспомнить, что они способны издавать неслышимые людям звуки — любой человеческий язык покажется сухой ржаной коркой в сравнении со свежим пшеничным караваем. Впрочем, ржаная корка, да с подсолнечным маслом, да с крупной солью способна заткнуть за пояс иной печатный пряник. Смотря, что ей закусывать.

— Притомились, братья, — высвистел десятник, завершающий колонну телег. — Всех разговоров — о еде. Привал!

Весёлый гомон караванщиков, суетливая возня в прилеске, треск сушняка, удары кресала, запах первого дыма — что есть привал, если не великий дар богов вечным путникам, будь ты человеком или змеёнышем? Много ли наотдыхаешься в Башне: приехал, переночевал, развернулся — побрёл обратно. Караваны с товарами теперь собирают так быстро, что не успеваешь толком выспаться. Потому семеро и слегли прямо в крытых повозках. Ещё трое — жгут костёр, готовят похлёбку. Поедят, разбудят братьев. Пока те ужинают и собирают лагерь — вздремнут. Ну и часть пути тоже, пока не растрясёт. Скорее бы уже на сани перейти.

На дорогах сейчас спокойно, охрана превратилась в обычных погонщиков. К хинайским купцам за последнее время привыкли: те всегда сторонятся, улыбаются. Даже сейчас несколько караванов, не желая мешать, встали на привал чуть дальше в лес. Знают — тракты оплачены серебром. Хинайцы тоже платят за дорогу, но караванов у них больше, плата — меньше, хотя на круг получается так же. Зато их товары — дешевле, отчего приток прибыли в Змееву гору несколько поиссяк.

Сотники в башнях думают, как исправить такой неожиданный перекос, быть может, сам Отец что-то в голове держит.

Со стороны леса степенно вышли десятков пять хинайских караванщиков. Широкие мечи — на поясе, опасаться нечего. Нет таких умельцев, чтобы опередили змеёныша в скорости выхватывания оружия. Не было, успел подумать десятник перед смертью. С тремя уставшими дежурными хинайцы справились так быстро, что укрывшиеся в повозках едва опомнились. Выскочили ошеломлённые — что это такое случилось, как такое возможно? Неверяще смотрели на трупы братьев, этого мига вполне хватило раскосым торговцам, чтобы подбежать вплотную.