Змей

В отличии от всего остального, ночное небо было, понятное дело, грандиозней и, конечно, бесконечно красивей. И так же бесконечно необъяснимо, до дрожи в коленках. Звезды он хорошо читал, причем в любом месте земного шара, эти знания вбивалось в подкорку, еще с Нахимовского. Ну, и как это можно объяснить, понять, сегодня первое января, третьи лунные сутки, фаза Луны растущая, процент освещенности восемь-девять процентов, и все это наличествует в виде тонкого серебряного серпа. Все остальное же не наше, чуждое ни одного знакомого созвездия. На этом странности не закончились, от наблюдательности и знаний они только множились. По-моему сейчас зима, похоже, луна с этим согласна, однако задул предрассветный утренний бриз, теплый, градусов так восемнадцать, откровенно пахнет летом и несколько сверчков где-то недалече, во всю наяривают свои извечные рулады. Обозримый горизонт так же подкинул озабоченности. Сосновый Бор проглядывался отчетливо, и ни одного огонька, ЛАЭС видно не было кроме огромной трубы, и до боли знакомого золотого отсвета. Приморска, свет которого с этого места должен был виден отчётливо, не было. Оружейник вгляделся в сторону Питера — ничего, свинцовая мгла. Сестрорецк, Кронштадт, Ораниенбаум, Петродворец их свет тоже всегда хорошо виден, на худой конец маяки Толбухин, Полосатый, Пьяный, кораблей на рейде, нет, ничего нет, ни блестянки, ни искорки. Оружейник присел.

«А может и к лучшему, это явно не земля, и там у них все штатно, Батя живой»….Вздохнул, погрустил с минуту, достал флягу с Живой Водой, посмотрел на звезды, поднял флягу к ночному небу.

— Где Вы там, бывай Сергей Павлович, бывайте Медведи, вспоминайте меня, и я Вас буду, — глотнул, закусил рукавом.

Глава пятая Потрошители

Глоток найденного Тигрой пойла, принес с собой уже привычную теплоту, эйфорию и избавление от всех негативов. Не забыл Оружейник и Тигру на этот раз, и она не отказалась.

Радует, одного собутыльника я уже нашел. Пей, пей моя Белая Горячка за наших, и за ваших где-то там, Оружейник кивнул на небо. Чужие звезды холодно молчали.

Не смотря на свою ядовитую натуру и отвратный вкус, живая вода Вещь! Интересно, сколько бы это пойло могло стоить на земле, явно дороже любых Dom Perignon или Macallan. Да я и не знал что стану олигархом!

Дальнейший осмотр плоской крыши многого не дал. Это вначале он так думал. Несколько снайперских оборудованных огневых позиций, мешки с песком, удобные лежаки. С десяток канистр с бензином, стоявших рядком. Панели солнечных батарей на торце здания, есть механический подъемник с гусаком на нем обычная малярная люлька, скорей всего вход выход.

А что неплохой форпост, пятнадцать метров чистой отвесной бетонной стены без окон или каких других конструкций облегчающих проникновение, зацепиться совершенно не за что, вход выход только через подъемник. Тварям даже с учетом их скоростных возможности и ловкости не забраться слишком большой вес нажрали, адовы дети. Неплохая крепость получается. Когда-то было здесь одно слабое место, теперь его нет, завалено напрочь.

Оружейник, отвлекся, засмотрелся на своих питомцев. Тигра с мелким нарезали круги по парапету наверно решили изобразить электроны и протоны в ускорителе, двигались они уж очень неестественно быстро, мелкий и вовсе отрывался по полной успевая еще выделывать различные кувырки: то перепрыгивая Тигру вдоль и поперек, то проскальзывая под ней. Нужно было парня назвать «Бозон Хикса» — такого хрен поймаешь.

— Тигра, Тень! — позвал улыбающийся Оружейник. — Уходим.

Вроде все, ничего не пропустил, и все же нечто удерживало его. Что-то здесь было не так, что-то он упускал, важное.

Питомцы уже скрылись за дверью. Оружейник постарался прислушаться к себе, пытаясь понять, что же его беспокоит. И, наконец, осознал, тонкий тревожный запах. Запах смерти идущий от люльки. Человек в обычной жизни почти не пользуется своим обонянием, за тысячи лет эволюции, отвык. Так и он, еще в полной мере не научился пользоваться своим новым инструментом, — обострившимся здесь обонянием. Хотя у Оружейника были большие сомнения, что приобретенную способность можно было обозначать в человеческих терминах, это явно было что-то большее. Он вернулся к подъемнику, подтянув, развернув гусак вместе с люлькой, опустил ее на крышу. Дотронулся до основания, и его едва не стошнило от ужаса, страха и ненависти, впитавшихся в эту конструкцию метала и дерева.

Здесь забили множество людей, именно людей, он буквально слышал какой-то перезвон потусторонних колокольчиков, стоны, приглушенные предсмертные крики, проклятья. Видел, будто многократно переписанное видео, эту люльку, заполненную дергающимися людьми, трупами и кровь, кровь, кровь. Когда пришел в себя, неистово захотелось в душ, смыть с себя эти страшные ощущения — будто грязь.

Закрыв створки, щелкнув задвижкой Войнов наконец ощутил какое-то, уже порядком забытое, ощущение некой незначительной, но все же защищенности.