Змеи Эскулапа

Андрей опустился над бескрайним морем лиственного леса, зависнув над самыми верхушками деревьев, и спустил вниз почвенный зонд. Следующую пробу он взял посреди широкой темной реки, лениво катившей свои воды на запад. Пока зонд делал свою работу, Андрей смотрел, как на стремнине плещет крупная рыба. Ему вдруг страстно захотелось порыбачить где-нибудь здесь, вдали от людей и неизменно сопровождавшего их шума. На Оксдэме он частенько отправлялся в такие же дикие места с целым ворохом удочек и снаряжения — правда, там где он жил, редкие леса представляли собой душные и влажные джунгли, сплошь заросшие отвратительно вонючей губкой и до того насыщенные насекомыми, что казалось, будто ты находишься в каком-то зудящем и кусающемся бульоне. И уж, конечно, его желтые, мутные реки ничем не напоминали эту, величественно-черную, окруженную склонившимися к ней великанами-деревьями, прохладную и зовущую за собой.

Тест закончился. Андрей поглядел на датчик внешней температуры и подумал, что вполне мог бы подышать воздухом. Он просмотрел данные уже готового баканализа — все было почти в норме, по крайней мере, на основаниии имеющегося материала он смело мог рекомендовать уни-штамм для поголовного использования экипажем. Активность местных маленьких мерзавцев не выходила за пределы нормы, это, кажется, была весьма здоровая планета, грамотно выбранная Айорс для поселения на ней рода homo.

Радарная система показывала, что на северо-востоке находится величественный горный хребет. Подумав, Андрей дал газ и снова пошел в набор высоты — некоторые пробы хотелось бы взять именно там.

— У вас впереди гроза, — раздался в наушниках голос девушки с «Парацельса».

— Я вижу, — усмехнулся Огоновский, — не переживайте, я обойду ее сбоку. Хочу подняться к горам, провести там кое-какие тесты.

На самом деле помимо тестов ему хотелось полюбоваться заснеженными вершинами могучих великанов. Горы и в самом деле выглядели сурово: как показывали приборы, некоторые из них достигали высоты в двенадцать километров. Катер стремительно скользил над лесистыми предгорьями, где в узких долинках там и сям поблескивали веселые серебристые ручейки и речушки. Добавив оборотов, Андрей нетерпеливо поглядел вперед, ища способ обойти темный грозовой фронт, сверкающий молниями среди белого сияния снегов. Наконец он решился, вывернул штурвал влево и быстро прикинул, сколько времени понадобится на то, чтобы оказаться там, где ему хотелось быть — среди острых, как пика, южных отрогов хребта. Можно было набрать высоту и сделать круг, но от полета над горами Андрей получал странное, мало с чем сравнимое удовольствие — ему казалось, что под ним разворачивается какая-то нереальная, постоянно меняющаяся живая картина, — и он решил идти напрямик.

Он вывесил машину в пяти метрах от небольшой площадки, что карнизом нависала над темной пропастью, таившей в себе изломанный хаос припорошенных снегом скал. Здесь было холодно. Пока катер работал с тестом, Андрей решительно распахнул люк атмосферного створа и подставил лицо ворвавшемуся в рубку чужому ветру.

— Майор Огоновский! — услышал он требовательный голос с корабля.

— Да?..

— Немедленно возвращайтесь. У вас ошибка в системе самодиагностики радиобуя. Я только что проверяла его, и он почему-то не реагирует на мои вызовы.

— Ну и что? — фыркнул Андрей. — Да зачем он мне нужен? Впрочем, я скоро заканчиваю.

Полюбовавшись белыми, забитыми сухим снегом линиями скальных разломов, Андрей спустился в долину и приготовился брать последнюю пробу почвы. Он продул кабину сжатым воздухом со специальным антибактериальным газом, задраил створ и на всякий случай еще раз проглядел материалы исследований. В этот момент лейтенант Бакхэм встревоженно заерзала на своем кресле в посту наблюдения «Парацельса»:

— Майор, к вам идет гроза. Я настоятельно рекомендую вам прервать полет и возвращаться на корабль. Мне кажется, там возможны значительные электромагнитные возмущения…

— Хорошо, — согласился Андрей, поглядев на приборы, — я готов.

Он поднялся на пятьсот метров, готовясь выскользнуть из-под стреляющих неподалеку молний, и поплыл вдоль серо-коричневой стены, глядя, как поднявшийся ветер закручивает белыми струйками сухого, как порошок, снега. Ему стало неуютно. Уйдя, как он думал, от опасности, Андрей потянул на себя сектор газа, движок глухо взвыл, и в этот миг что-то коротко, трескуче, ударило в катер, плеснуло белым по экрану, ослепив и его и приборы.

— Бакхэм, «Парацельс», — выкрикнул Огоновский, еще ничего не видя, — что со мной?

Ответом ему был скрежет в наушниках. Экраны ожили — Андрей, не веря своим глазам, видел, как стремительно приближается к нему еще далекая темно-зеленая масса лесов. Он почти падал!

Не думая, Огоновский поджал ноги и ударил ладонью по рычагу катапульты, но вместо грохота отстреливающегося сегмента корпуса и свиста ветра услышал лишь слабый щелчок какого-то реле.

— Бакхэм, Бакхэм! — орал он. — Вы меня слышите?! Бакхэм, «Парацельс»!!! Бакхэм!