Змей Горыныч (СИ)

С тех пор он каждый день молил Бога о том, чтобы он позволил ему приблизиться к этой красоте, видеть её каждый день. Ратмир представлял, как она сидит неподвижно и смотрит куда-то вдаль, делая вид, что не замечает его, а он рисует её портрет и одновременно любуется. И никто не может ему помешать. Он был ещё так юн и так захвачен этой идеей, что постоянно надоедал ей своей матери. И вот мать решила помочь сыну и отправилась к богатырю Садку. Садко имел какие-то дела с Вышеславом, был на его похоронах, и выражал искреннее сожаление по поводу его смерти. Но теперь этот богатырь был богатейшим человеком в Новгороде, он был воеводой, и всюду, где он ходил, его сопровождало около десятка витязей. Подступиться к нему было не легко, и всё же Светлане Радосветовной это удалось. Она стала жаловаться на свою тяжкую долю, выпавшую ей после смерти мужа, и просить за сына. И Садко внял её просьбе и определил юного сына Вышеслава на службу. С этого момента Ратмир должен был прислуживать юной княжне. Когда он узнал об этом, то был на седьмом небе от радости и был уверен, что теперь-то он нашёл своё счастье. Ратмир теперь жил в Неревском конце, он учил слово божье, грамоту. В его обязанности входило защищать княжну. Ратмиру даже дали копьё, которым он, однако, никогда не орудовал, а просто держал в руке. И он узнал её имя — Милана. Так она всем представлялась, хоть, как и все, после крещения получила другое христианское имя. В первый же день Ратмир признался ей, что в случае чего готов отдать за неё жизнь, девушка лишь усмехнулась, но ничего не сказала. Она просто не обращала внимания на нового мальчишку из своей челяди, невероятно молодого и при этом ей не знакомого. И всё же, Милана была очень одинока в Новгороде, она могла дружить лишь с теми, кто приехали с ней из Киева. Вся её челядь была киевской, кроме Ратмира, к которому относились как к выскочке или сброду. Но вскоре все поняли, что у него нет никаких амбиций и мечтаний о карьере, и что на службу он попал лишь по просьбе матери и благодаря покровительству Садка, который к тому времени уже стремительно терял своё влияние в Новгороде. Вскоре Ратмир смог со многими подружиться, многие узнали о его художественном таланте и просили нарисовать их портрет. Юный художник старался, как мог, хоть и получалось не очень хорошо, но челяди нравилось и это. Увидеть себя со стороны без помощи воды для них уже казалось чудом. Однажды к Ратмиру пришла и сама княжна.

— Ты хорошо рисуешь, отрок, — сказала она, хоть и была с ним одного возраста, даже моложе почти на год, — Сможешь изобразить меня?

Ратмир замер от неожиданности и не мог вымолвить ни слова. Вот так вот совершенно внезапно и буднично могли исполниться все его сокровенные желания.

— Ты слышишь меня или ты оглох? — проговорила Милана.

— Да, я… конечно, — отозвался Ратмир.

— Что, «конечно»?

— Я могу изобразить княжну, я буду стараться изо всех сил, чтобы показать всю её божественную красоту.

Уголки губ девушки задрожали, она скупо улыбнулась, но в следующее мгновение её лицо снова приняло строгое выражение.

— Ты уж постарайся, страж, а то я сегодня плохо спала.

— А отчего? Что-то встревожило госпожу? Если её кто-то беспокоит или заставляет страдать, то я готов отдать жизнь, чтобы защитить её.

— Я знаю, знаю, ты твердишь это постоянно. Но ты ничего не сможешь, ведь тот, кто не даёт мне покоя — мой родной брат и князь. У него какие-то планы на меня, он даже зачем-то вытащил меня из Киева сюда, где я никого не знаю и держит меня здесь, не даёт уехать. А мой отец…. Мой великий отец ничего на это говорит, у него так много детей, что его мало заботит моя судьба.

На глазах Миланы проступили слёзы, отчего она застыдилась и отвернулась к окну.

— Не нужно стеснятся своих слёз, — проговорил Ратмир, — ничто не способно омрачить твоей красоты.

И княжна повернулась к нему, взглянула в его глаза, которые тоже были влажными, но больше от нежности. В этот момент Ратмир был так близок к ней, как никогда в жизни, он смотрел ей в глаза, что было невероятной дерзостью для слуги, но девушку это не возмутило.

— Я думала, брат специально приставил тебя ко мне, чтобы следить за мной, — проговорила она.

— Нет, я бы никогда не стал….

— Теперь я вижу, что это не так. Мне пора, — словно опомнилась она и спешно стала вытирать слёзы.

— А как же портрет?

— Потом, не сейчас.

В этот момент Ратмир впервые за много дней почувствовал себя счастливым и заснул спокойно. Он вдруг понял, почему княжна так не доверяла ему и так с ним говорила, понял, что теперь всё изменится. С того дня каждый день, что он проводил рядом с ней, был для него настоящим счастьем.

— Тебе нужно сменить одежду, — говорила Милана, — так не одеваются в Киеве, значит, и ты так одеваться не будешь.