Змей и Радуга. Удивительное путешествие гарвардского ученого в тайные общества гаитянского вуду, зомби и магии

Вуду вдохновило восстание гаитян, но тактика и организация повстанческих формирований оставалась прежней, как и в эпоху маруновщины. Всё более дерзкие, шайки мятежников атаковали обозы с продовольствием и почтовые экипажи, разоряли поля и огороды. На рассвете они прятались в ущельях и оврагах, оставляя за спиной пепелища, трупы и яд. Система безопасных укреплений надёжно оберегала жизни головорезов, но в куда большей степени их неуязвимость зависела от магических операций колдунов. Карательный полк французов, командированный на захват повстанческой базы, был озадачен видом мёртвых птиц, посаженных на колья вдоль дороги, которую то и дело преграждали каменные круги. По центру каждой такой окружности также были разложены птичьи трупики вперемежку с битым яйцом. Около двухсот мужчин и женщин плясали и пели, не выказывая ни малейшего страха. Жрица вуду также не пыталась бежать. По-креольски она не понимала. Дикари были уверены, что человек перед ними бессилен.

Командира экспедиции поразил уровень конспирации. Одна из женщин категорически отказывалась назвать известный ей пароль. Она изобразила только тайный знак сродни масонскому, предупредив офицера, что при попытке проникнуть в таинства секты его непременно убьют или отравят.

К счастью или несчастью чёрных рабов, но те были не одиноки в своём «запросе на свободу». С некоторых пор отношения между белыми хозяевами плантаций и мулатами, уже успевшими приобщиться к французской культуре, становились всё более напряжёнными. Хотя мулатов численно было столько же, сколько французов, и им гарантировались все права, даруемые французским гражданами, в колониях европейцы относились к ним как к людям второго сорта. Недовольство мулатов дискриминацией росло вместе с ростом их благосостояния и влияния, обеспечиваемого правами и свободами «не рабов». Для французов это была весьма опасная комбинация, подогреваемая революционными идеями, занесёнными на остров из Америки и Европы. Ещё до восстания невольников мулаты открыто требовали от правительства соблюдения соглашений, принятых парижским Конвентом. Зачинщики беспорядков были подвергнуты пыткам, но они послужили прологом многостороннего противостояния: мулатов и белых, белых в союзе с мулатами против чёрных, и мулатов на стороне тех или других поочерёдно. В результате этих метаний мулаты оказались зажаты в тисках между белым городом и чёрной деревней.

В феврале 1793-го года большое влияние на Гаитянскую Революцию оказала разразившая вой на республиканской Франции против англичан и испанцев. К проблемам колониальной администрации, озабоченной восстанием рабов и борьбой за власть между белыми плантаторами и мулатами, добавился риск прямой интервенции со стороны испанской колонии Санто-Доминго[173]. Маруны без колебаний заняли сторону агрессора. Видные лидеры Биассу и Жан-Франсуа вступили в испанскую армию. Букман не смог этого сделать, будучи к тому времени уже мёртвым. Но примеру товарищей по оружию охотно последовал Туссен, недавний раб, сбежавший от хозяев уже после начала восстания, но готовый к стремительному взлёту на вершину власти.

Затруднительное положение подтолкнуло французов к переговорам с марунами, и уже летом 1793-го года под нажимом чернокожих вождей колониальная администрация острова официально упразднила рабство. Правда, мятежники вскоре разглядели за этим шагом властей попытку лишить восстание идейного стимула, оставив нетронутой рабовладельческую экономику. Биассу и Жан-Франсуа отвергли предложенный союз и остались верны испанцам, сулившим безоговорочное равноправие. Однако Туссен, по мотивам в ту пору не ясным, переметнулся на сторону французов, нещадно эксплуатировавших рабов. Верные ему люди, численно уступая силам Биассу и Жана-Франсуа, всё-таки умудрились перебить многих сторонников этих двоих, устроив засаду, а пленных передали французским властям.

Туссен, не мешкая, укреплял своё положение. К 1797-му году, разгромив две иноземные армии и прищучив мулатов, этот бывший крепостной, отныне именуемый Туссен-Лувертюром[174], сделался полновластным правителем всего Сан-Доминго. Придя к власти, он тут же приступил к наведению порядка и восстановлению процветания. Причём, что порядок и процветание придут как миленькие, было ясно заранее. Декреты чернокожего диктатора запрещали крестьянам переходить с плантации на плантацию, а безработный горожанин был обязан трудиться в поле под присмотром военных. Туссен положил конец колониальному зверству, но как было сказано выше, сама система рабского труда осталась прежней. Что касается народной религии, будучи ревностным католиком, Туссен гнушался языческих суеверий.