Змей и Радуга. Удивительное путешествие гарвардского ученого в тайные общества гаитянского вуду, зомби и магии

Уже на первых прогулках по улицам Порт-о-Пренса она слышала, как люди шушукались о чём-то ночью, у неё за спиной. То и дело происходило что-то странное. Вдруг вокруг деревни послышался неумолимый ожесточённый бой барабанов, но совсем не такой, как бывает в вудуистском унфоре. Дело было в четверг. Зора разбудила деревенскую служанку, охотно выполнявшую роль экскурсовода. Но на сей раз на глазах Зора та превратилась в трясущуюся от испуга девчушку, которой страшно ступить за порог. Через пару недель ночью со двора пахнуло едкой вонью горелой резины. Мужчина, который её поджигал, объяснил своё поведение защитой своего ребёнка от неких «Серых свиней» (Cochons Gris), якобы практикующих людоедство. Он уже видел, как они вышагивали вокруг дома в красных балаклавах с капюшоном. А третий инцидент случился во время поездки на остров Ля Гонав, когда Хёрстон повстречала целое подразделение жандармерии, отправленных усмирять какое-то сообщество, укрывшееся в труднодоступном районе острова. Вместо подробностей Хёрстон услышала несколько невнятных, шёпотом произнесённых слов о чём-то страшном. Лишь по возвращении в столицу связной повёл её в трущобы квартала Бель Эйр, где она очутилась в самом необычном святилище изо всех, в каких ей довелось побывать. В центре помещения находился гигантских размеров чёрный камень на цепи, которую, в свою очередь удерживала скоба, чьи оба конца были замурованы в стену. Пока гостья любовалась святыней, хунган вручил ей листок, испещрённый таинственными знаками, среди которых было и mot de passage – пароль, необходимый для контакта с тайным обществом Серых Свиней.

Эта зацепка, наряду с другими, помогла исследовательнице за несколько месяцев составить поразительный портрет гаитянского «масонства». Адепты собираются по ночам, реагируя на звонкий бой барабанов. А узнают друг друга по особым жестам и «партбилетам», подтверждающим членство каждого из них. Хёрстон живописно изображает ночную сходку с участием «императора», «президента», «министров», «королев», «офицеров» и «лакеев», совместно исполняющих безумный танец грешников в аду. Вместе сей сброд устраивал парадные шествия, отдавая духам честь на перекрёстках по дороге на сельское кладбище, где их ждала встреча с Бароном Субботой-Самди – хранителем мертвецов, у которого вымаливали «безрогого козлика» для жертвоприношения. С позволения духов, гонцы, вооружённые вервием из кишок предыдущих жертв, пускаются на поиск незадачливого странника, пренебрёгшего ночлегом. В случае отсутствия у него документа, дающего право на ночные прогулки, несчастного ожидает суровая кара.

К сожалению, как явствует из её записок, Хёрстон так и не удалось самой стать очевидцем подобных манифестаций. Видимо, по этой причине не смогла она преодолеть и расхожее представление о его участниках, как о «сборище колдунов и отъявленных бандитов». Вот что сообщил ей один представитель мулатского бомонда:

«На острове существует организация, ненавистная буквально всем гаитянам. У неё есть три названия, но все они означают одно и то же: Красная секта, Винбриндинг и Серые Свиньи. Члены этой банды собираются, чтобы поесть человечины. Строгости рабовладельческого строя не давали им возможности собираться вместе на почве этой гнусной страсти. Но когда тогдашний строй начал рушиться, они успели сойтись, прежде чем на них обратили внимание. Нетрудно догадаться, почему Гаити до сих пор не может избавиться от этой мерзости. Строжайшая конспирация и страх – таковы главные причины неуязвимости каннибалов. Местом реализации своих грязных наклонностей Серым Свиньям служат кладбища. Не дай Бог кому скоропостижно скончаться от внезапного недомогания – они тут как тут. А наутро ограда сломана, могила осквернена, и труп испарился».

Кто в тайных обществах состоял? На этот вопрос Зора Нил Хёрстон так по-настоящему и не ответила. Дескать, членство засекречено, и сама жизнь адепта зависит от соблюдения тайны. Зато она даёт красочное описание процедуры, в которой она не разглядела первичную стадию зомбификации.

«Если кто проболтался, – пишет Хёрстон, – его ожидает скорая расправа. За подозреваемым устанавливают тщательную, но незаметную слежку, которая продолжается вплоть до предъявления или снятия обвинений. Если он виновен, к нему посылают исполнителей приговора. Всеми правдами и неправдами жертву заманивают в лодку, чтобы отойти в море на расстояние, откуда её крики не расслышат на берегу. Огласив приговор, один из палачей выкручивает ей руки, а другой сжимает голову. Сильный удар оглушает приговорённого и рассекает кожу за ухом. В открытую рану втирается яд быстрого действия. Жертве известно, что от него нет противоядия».