Змей и жемчужина

— Он иногда брал с собою эти рецепты, чтобы показать их потенциальным клиентам. Это производило на них сильное впечатление — то, что рецепты были зашифрованы, связанная с ними секретность. Он ловил себе клиентов повсюду, где только можно, — наводил их на разговор о свадебном пире, который они планировали устроить для племянницы, или о прощальном ужине, который они собирались дать в честь отъезда сына в университет. А потом вдруг доставал свою книжку с рецептами, чтобы доказать, что он может приготовить праздничные блюда лучше любого другого повара, которого они могли бы нанять. Так он приманил кучу клиентов. — Уверена, он стал бы агитировать потенциальную клиентуру даже на моей панихиде. — В последний раз, когда он приходил ко мне, я... в общем, я подождала, когда он повернулся ко мне спиной, как раз перед тем, как уйти, и стащила их из его заплечного мешка. — К тому времени в голове у меня уже наполовину сформировался план побега, и когда в моих руках оказалась книжка с рецептами, я придумала недостающие детали и начала не тосковать, а действовать. Вот тогда во мне и зародился страх — что со мною сделает мой отец, если меня поймают, и что со мною сделает венецианское правосудие, — но это меня не остановило.

— Твой отец убьёт тебя, — застонал Марко. — Он убьёт и меня, если поймает нас...

Очень может быть.

—Марко, у тебя что, вместо мозгов в голове творог? — Я придала своему голосу лишь чуток резкости, как в сладкий соус добавляют капельку лимонного соуса, чтобы прибавить ему чуточку остроты. — Забудь про моего отца и взгляни на то, что даю тебе я. Твоя должность в доме мадонны Адрианы сохранена — и к тому же с рецептами моего отца ты можешь стать лучшим поваром в Риме, как мой отец является лучшим поваром Венеции. И всё, что я прошу взамен — это дать мне приют. Место под солнцем для твоей одинокой, не имеющей ни отца, ни матери кузины Кармелины, которая перебралась к своему кузену, чтобы, само собой разумеется, работать в его кухне.

Он задумчиво закусил губу.

— Мадонна Адриана не станет поднимать шума, — просительным голосом добавила я. — Ведь я буду работать бесплатно. А её молодая сноха в восторге от моих пирожных с марципаном.

Марко взглянул на меня, потом на оставшееся в его кубке вино. Допивая своё, я не сводила с него глаз, хотя в соседней комнате уже слышалось движение. Слуги кардинала наконец проснулись и взялись за работу. Нам с Марко осталось совсем немного времени наедине — слуги хозяина дома вот-вот могли войти в кухню.

— Итак, — я подняла брови. — Мы с тобой заключили сделку?

ДЖУЛИЯ

Хорошая порция сладкого творит чудеса, благотворно действуя на настроение. После того, как на рассвете я съела весь марципан и половину печёных яблок (я всегда много ем, когда пребываю в меланхолии), мне в голову закралась мысль: может статься, мой муж не стал нынче ночью ложиться со мною в постель просто потому, что он был слишком пьян и боялся, что может оказаться несостоятельным? Даже девственницы вроде меня отлично знали, как на мужскую силу может подействовать излишек вина. Быть может, вечером он опрокинул лишний кубок и его мать разбранила его и велела ему подождать, пока он не протрезвеет? Возможно, поэтому он и сказал мне, что ему «не позволено»?

Конечно же нынче Орсино придёт ко мне. Может быть, даже нынче утром, он, страстный юноша, явится ко мне в комнату, пинком повалив дверь, сгорая от нетерпения, чтобы, наконец, овладеть своей возлюбленной. Это будет как в тех фантазиях, которые я себе воображала, читая сонеты Петрарки[25], представляя, что бы произошло, если бы Петрарка просто набрался храбрости сжать золотоволосую Лауру в своих объятиях, вместо того чтобы страдать, целуя её выброшенные перчатки, и писать ей прекрасные, по общему признанию, стихи? Конечно же у Орсино наберётся больше храбрости, чем у Петрарки, — ведь я как-никак была его собственной, а не чужой женой, как Лаура, так что у Орсино были все права ворваться в мою комнату, если бы он пожелал. Так что я засунула обсыпанные крошками блюда под подушки, что лежали на стоящих вдоль стен сундуках, хорошенько прополоскала рот розовой водой из кувшина, чтобы дыхание было свежим, пощипала щёки, чтобы вернуть им румянец, и снова скользнула в постель, уложив заново расчёсанные волосы на плечи. И снова начала ждать.

Но единственным человеком, который вошёл в комнату без стука, оказалась моя свекровь, появления которой я вовсе не ожидала.

— A-а, да ты, я вижу, проснулась, — молвила она, не выказав ни малейшего удивления по поводу того, что я лежу в постели одна. — А я собиралась дать тебе поспать после такой долгой ночи.

Знала ли она, как я провела эту ночь? Я посмотрела на мадонну Адриану да Мила, квадратную, точно моя кровать, в платье из лилового бархата с золотисто-коричневыми рукавами, с невозмутимым лицом и тёмной (наверняка крашеной) чёлкой, виднеющейся под головным убором.

— Ну, вставай же, вставай! — сказала она, бодро хлопнув в ладоши. — Надо срочно тебя одеть. Кое-кто желает с тобою поговорить.