Змей (ЛП)

Внезапно он повернулся на звук открывающейся двери. Белла прошла вперед, глаза ее сверкнули.

- Надеюсь, я не помешаю?

Лахлан с Бойдом обменялись виноватыми взглядами, и оба гадали, как долго Белла находилась здесь. По слишком спокойному выражению ее лица, Лахлан подозревал, что дольше, чем ему хотелось бы.

- Нет, нисколько, миледи, - сказал Бойд. - Вам что-то нужно?

Белла вздернула подбородок. Если он и дрогнул немного, то, сказал себе Лахлан, это огонь мерцает. Но совесть не уменьшала удушающего давления в его груди, и Лахлан испытывал смехотворное желание схватить ее на руки и объяснить, что он не имел в виду то, что он только что произнес.

Но он имел в виду именно это, черт возьми. Может быть, он хотел бы сказать об этом не так грубо, но это была правда. Он хотел ее, но женщина не отвлечет его. Не в этот раз.

- У меня есть бальзам. - Белла подошла к Лахлану. - Намазать твои раны.

Лахлан взглянул на нее, удивленный и обеспокоенный ее задумчивостью. Он не привык, что кто-то беспокоится о нем. Было бы легко...

Черт возьми, Белла делала его мягким. А такой он никому не нужен. Лахлан отмахнулся. - Я в порядке.

Белла посмотрела на него сверху вниз, ее губы плотно сжались от разочарования, раздражения и, возможно, даже страдания. - Гвозди с распятия, Лахлан! Умрешь ты что ли, если позволишь позаботиться о себе?

Лахлан выгнул бровь. Гвозди с распятия? Белла находилась рядом с ним достаточно долго, чтобы выбрать кое-что получше. Прежде чем Лахлан успел ответить, что, возможно и умрет, Белла положила сверток, который принесла с собой, и повернулась к нему, положив руки на бедра. Стройные бедра, слишком сильно обтянутые этими мучительными штанами.

- Я сделаю это, даже если мне придется просить Робби держать тебя. - Она посмотрела на огромного воина. - Он определенно выглядит достаточно сильным, чтобы справиться с этим заданием.

- Вполне достаточно, миледи, - подмигнул ей Бойд, ухмыляясь.

Ублюдок. Лахлану не нужно было смотреть на Бойда, чтобы понять, что тот наслаждается. Было мало мужчин, которые посмели бы так говорить, но поскольку Бойд был одним из них, Лахлан решил не провоцировать Бойда.

Лахлан положил замок, который держал в руке, и насмешливо улыбнулся. - Как вам угодно, миледи.

Белла что-то пробормотала себе под нос, и это было удивительно похоже на «почему меня это волнует».

Повернув его голову к свету, Белла проверила рану на виске. Ее прикосновение было мягким и нежным. Это было приятно. Слишком приятно. Лахлан дернулся.

Белла нетерпеливо нахмурилась и потянула его назад. - Ты купался, - сказала она.

Лахлан услышал смешок, с противоположной стороны очага. Он бросил на Бойда косой взгляд, но тот склонил темную голову, делая вид, что сосредоточен на своем оружии. - Мне не нравится быть грязным.

Лахлан винил Бойда за то, что оправдывается.

- Я помню, - сказала Белла тихо, так что Бойд не мог услышать. – Хорошо. Это была одна из первых вещей, которые я заметила в тебе. Ты был слишком чистым для разбойника и пах очень приятно.

Белла тоже купалась. Лахлан старался не замечать, как хорошо она пахнет, но Белла стояла слишком близко к нему. По его телу разливалось вожделение. Если бы Бойда здесь не было, то Лахлан посадил бы Беллу себе на колени и продолжил то, что они едва начали две ночи назад.

- Это хорошо, - повторила она, и провела пальцами по его волосам у виска. - Тебе удалось смыть большую часть грязи и крови из раны.

Белла наклонилась, чтобы взять льняную тряпочку и глиняный горшок.

Лахлан подавил стон. Эта проклятая мальчишечья одежда убьет его. Когда Белла наклонилась перед ним, ворот рубашки раскрылся, продемонстрировав ему вид, щедрых выпуклостей мягкой округлой груди.

Лахлан был мужчиной и не мог с собой ничего поделать. Его взгляд застыл на ее сосках, натянувших тонкую ткань. Иисусе. Его рот наполнился слюной при виде очертаний восхитительной затвердевшей сморщенной плоти.

Поцеловать каждый дюйм ее тела. Выполнить обещание, которое Лахлан дал себе, когда их нашли люди Комина. Он вспоминал об этом сейчас. Он хотел полностью раздеть Беллу. Наполнить ладони этой кремовой плотью, поднести ко рту и сосать затвердевшие розовые соски, пока они не покраснеют и не начнут пульсировать у него на языке.

Лахлан поерзал, чувствуя, как его брэ постепенно становятся тесными. Белла склонилась к нему, ее тело было так мучительно близко, каждое нежное прикосновение становилось пыткой. Белла легкими ласкающими движениями наносила мазь на рану Лахлана, эти короткие прикосновения только усугубляли его состояние.

Наконец, когда Лахлан уже решил, что не в силах выносить близость Беллы, ее прикосновения, ее тепло, ее свежий запах еще хотя бы минуту, она обвязала чистую ткань вокруг его головы и отступила назад.

Лахлан вздохнул с облегчением.

Покрасневшие щеки Беллы говорили, что Лахлан не единственный, кто испытывает мучения. – У тебя есть еще раны?

- Нет...

- У него порез на руке и жуткие синяки на животе, - вмешался Бойд.