Змей подколодный

Кто-то в классе, не сдержавшись, тихонько свистнул. Андрей повернулся посмотреть, кто, но зацепился за стул и, потеряв равновесие, свалился на Демурова, и Демуров от неожиданности не устоял тоже.

И то сказать — не коврами выстлана преподавательская стезя. Терниста она, в натуре, и камениста, да и вообще не сахар, чего там.

3

Он умирал — и вокруг, провожая, скорбя, отдавая последнюю дань (или долги, может быть?), танцевало оружие. Оружие, с которым он никогда не имел дела. Которое ни разу в жизни не довелось держать в руках: мечи, кинжалы и копья. Он хотел сказать танцующим клинкам, чтобы они не утруждали себя, что они его с кем-то спутали, ему, умирающему в их круге, клинки не должны ничего. Выходило нечестно, и эта нечестность казалась ему хуже смерти, и он рванулся из последних сил. И проснулся.

Перед закрытыми веками мелькали цветные пятна. Андрей приоткрыл глаза, шевельнулся и схватился за горло. Стошнит. Сейчас. Он перевернулся на живот, сполз с кровати и некоторое время стоял на коленках, уткнувшись щекой в плед. Плед был мягкий, пушистый. "Не мой, — подумал он, — так я ещё и не дома!.." Он с усилием поднял голову и попытался встать.

Похмелье присутствовало в полном объёме — с дрожанием членов, молотками в висках, хладным потом и прочими симптомами медленной, но неотвратимой смерти. Отсюда и сон, но странный, однако, сон… Ничего, сейчас в туалет, потом таблеточку — а лучше бы, если осталось что-нибудь выпить, но это уж вряд ли. Раз такое состояние, значит, ничего не осталось. Как это там говорил внутренний голос ковбою Джону? Нет, не вспомнить. Но ковбой Джон больше ни капли спиртного, никогда, только чай существует теперь для ковбоя Джона…

Некоторое время Андрей разглядывал обстановку, а когда разглядел, в голове осталась одна, единственная и жуткая в обречении своём мысль: нету! Ни водки, ни таблеток! ни чая даже!..

Гимназия.

Ковбой Джон застонал и поплёлся к озеру — в совмещённый, хвала богам, санузел.

Очищение внутренностей помогло мало. Он залез под холодный душ и просидел под ним, сколько смог, занимаясь воспоминаниями. Воспоминания выходили печальные: ночь, правда, урывками, а вот шоу на геометрии представало Андрею чётко и в подробностях. Он выбрался из ванны, не вытираясь, побрёл в комнату и натянул на себя трусы и футболку. Сколько же времени, интересно? Не утро ли опять? Не следует ли бежать на уроки? Что ж он не дома!.. Явился бы в редакцию к обеду, пивком бы по дороге отпился… ковбой, т-твою дивизию…

Да, шоу было достойное. И следует ожидать выдачи призов: в классе Демуров разборок устраивать не стал, отправил пьянь подзаборную в интернат, снабдив проводником в лице горемычного Никиты. В интернате пьянь повалилась на тахту, не раздеваясь, и продрыхла… Сколько он продрых-то?

Будильник обнаружился почему-то под тахтой. Пять вечера. Ну, это ещё по-божески. Через полтора часа свидание, есть время оклематься. В столовку надо идти. Горячий чай, пять кружек. Если полезет, конечно.

Тут он вспомнил, что Никита, уходя с полянки, прикрывал тряпкой остатки пиршества. Это ж там водка должна быть!!.. Вот куда надо идти — и быстро, пока дорогой куратор не припёрся выяснять отношения. Сначала ковбоям похмелиться потребно…

Явив миру чудеса мужества, силы воли и пространственной ориентации, Андрей нашёл нужную террасу в десять минут и пал на колени перед полупустой бутылкой. И больше ни капли, ковбой, двести грамм для здоровья и никогда больше ни при каких обстоятельствах…

На свидание он, разумеется, опоздал. Барышня уже была в рокарии, сидела, пригорюнившись, на камушке и, едва ответив на извинения и поцелуй, протянула Андрею тетрадку:

— Реши мне задачку по геометрии! Вообще не соображаю!

— По геометрии? — вздохнул Андрей, принимая тетрадку. — Сегодняшнюю? Тема там жуткая! Я тоже не особо… Давай, я дома сделаю, а ты утром перепишешь.

— Хитрый какой! Ты мне объясни. Демуров спросил, кто не врубился, а я подумала, что сама разберусь, только ни фига я не разберусь. А он злой сегодня как крокодил. Да ещё после вчерашнего! Вообще подходить к нему боюсь… А почему от тебя водкой несёт, сударь?

— Да вот… — неопределённо сказал Андрей и полез обниматься. — Давай хоть пять минут без уроков посидим! Я соскучился… Как там твой тигр?

— Тигр? — задумчиво переспросила Ольга. — Тигр хорошо…

— Что снилось?

— Да ничего. Я легла в четыре. День пропустишь — и хвостов уже куча! Но теперь зато всё! — похвасталась Ольга.

— Везёт тебе, — сказал Андрей, расстёгивая пуговку на её платье. Жёсткий кружевной воротничок мешал ужасно. — У меня ещё и конь не валялся.

— А ты пей побольше, — посоветовала Ольга. — Вместо ужина принимали, что ли? Суицидники.

"Да, дорогая, это точно — вместо ужина… А уж если совсем честно, так мне бы бегом домой, в коечку, амант из меня нынче никудышный… А может, и кудышный, — подумал он, добравшись, наконец, до её шейки и ощущая в брюках нарастающее неудобство. — Может, и ничего…"

— Андрюшка, — сказала Ольга прямо ему в ухо. Он муркнул и притянул барышню ещё ближе. — Андрюшка!

— А?

— А если про нас узнают, что будет?

— Чего узнают?