Змей Уроборос

Когда я был мальчишкой, отец, у нас была игра. Плавая в глубоких озерах Тиварандардейла, ребята хватали друг друга под водой, и держали, пока хватало дыхания. Мне кажется, нет на земле страха большего, чем оказаться без воздуха, когда тебя хватает и не отпускает более сильный, и нет большей радости, чем, вынырнув на божий свет, снова набрать свежего воздуха в легкие. Так было с нами, когда мы потеряли надежду и всё, кроме самой жизни, и решили, что скоро конец. Но вдруг мы услышали оглушительные трубные сигналы, зовущие в атаку. Пока мы поняли, что это означало, поле битвы стало похоже на море под шквалом, когда бурные воды то накатывают, то отступают, смешиваются и волнуются. Толпа врагов, которые обступили нас со всех сторон, вдруг собралась и хлынула вперед, сверкая сталью, потом отхлынула назад, потом снова бросилась на нас, похоже, в великом замешательстве. Я понял, что к нам добавились новые силы. Наши мечи снова зазвенели. На севере заполоскалось, как яркая звезда, знамя Гейлинга. И тут сам Милорд впереди всех, и Зигг, и Астар, и сотни наших всадников стали прорубаться к нам, а мы прорубались им навстречу. Для нас настало время жатвы, мы были вознаграждены за кровь и усталость, за все долгие часы, когда, сцепив зубы, держались за жизнь у шатров близ Кротринга. А Милорд с соратниками, преодолевая все преграды, ярд за ярдом отвоевывал победу. Мы уже знали, что выиграли великую битву, что победа наша, враг сражен и разгромлен так, как еще не бывало.

Подлый король Кориниус дождался конца битвы и бежал с немногими своими приспешниками. Позже стало известно, что он сел на корабль в Аурвате, который отошел от берега еще с тремя или четырьмя кораблями. Остальной свой флот он сжег прямо у причалов, чтобы он не достался нам.

Милорд повелел, чтобы всех раненых, как друзей, так и врагов, вынесли с поля и позаботились о них. Среди них оказался король Лаксус, получивший удар булавой или чем-то вроде. Когда он пришел в себя, его доставили в луга Кротринга, где наши лорды отдыхали. Он смотрел им в глаза гордо, как настоящий воин. И он сказал Милорду: «Поражение – это больно, но после такой великой битвы с равным противником мы не стыдимся. Я виню свою судьбу лишь за то, что мне не удалось пасть в сражении. Ты можешь отсечь мне голову, Джасс, за то, что я изменил тебе три года назад. Я знаю, что ты благороден и милостив, так что нижайше прошу оказать мне эту милость немедленно». Милорд тяжело вздохнул, как боевой конь после боя, взял его за руку и сказал: «О Лаксус, я тебе оставляю не только голову, но и меч, – и протянул ему меч рукоятью вперед. – Время искусно превращает все в пыль. Пусть оно так же поступит с твоим деянием в битве при Картадзе, от которой давно осталась только память. С тех пор ты показал себя нашим благородным врагом, каковым мы тебя считаем». Милорд приказал отвести короля Лаксуса к морю, посадить в лодку и спустить ее на воду, потому что Кориниус все еще был неподалеку, надеясь, что можно будет спасти еще кого-нибудь из колдунов.

Но когда Лаксус прощался, милорд Брандок Дах, очень стараясь казаться беззаботным, будто говорил о случайно пришедшей на ум мелочи, произнес: «Милорд, я никогда никого не прошу об услугах, это просто обмен любезностями. Может быть, ты передашь мой привет Кориниусу, у меня нет другого посла». Лаксус ответил, что это ему не трудно, и тогда милорд добавил: «Скажи ему, что я не виню его в том, что он нас не дождался в поле, когда проиграл битву. Он спасал жизнь, хотя это против правил у настоящих воинов. Виновата капризная судьба, которая нас разделила, хотя сегодня мы должны были кое-что решить вместе. Мне доложили, что он вел себя в моем замке, как свинья или грязная обезьяна. Передай ему мою просьбу, чтобы прежде, чем он отплывет восвояси, мы могли свести счеты между собой, без свидетелей. Обещаем ему мирно доставить его назад на корабль в полной безопасности, если он возьмет верх надо мной или если я заставлю его просить пощады. А если он не согласится на мое предложение, значит, он презренный трус, и мы так и объявим всему миру». – «Милорд, – ответил Лаксус, – я слово в слово передам твое послание». Мне не известно, отец, выполнил ли он эту просьбу. Если выполнил, то Кориниусу это, наверное, мало понравилось, потому что как только с его корабля подобрали Лаксуса, он поставил парус и уплыл в открытое море.