Змей Уроборос

– Ведь мы молоды годами, госпожа, – сказал он. – А деятельные умы всегда найдут причину беспокойства в чрезмерном покое.

И он повел ее в оружейни, где хранил свои доспехи и оружие и все, что нужно для войны, а также доспехи и оружие для своих воинов. Он показал ей мечи и копья, булавы, боевые топоры и кинжалы, с серебряными насечками и золотой чеканкой, осыпанные драгоценными камнями; кольчуги, перевязи и щиты; острейшие лезвия, которыми можно перерубить вдоль волосок на ветру; заговоренные шлемы, не пробиваемые обычными мечами. И Джасс сказал царице:

– Госпожа, что ты думаешь об этих мечах и копьях? Именно они есть ступеньки лестницы, по которой мы, демоны, взошли на вершину славы и власти над четырьмя углами мира.

Она ответила:

– О милорд, я считаю их благородными. Неправильно было бы, радуясь собранному урожаю, презреть орудия, подготовившие к нему землю.

Пока она говорила так, Джасс взял с крюка большой меч. Его рукоять была отделана узором из золотой и серебряной проволоки с аметистами, по концам латунной гарды торчали головы драконов с альмандиновыми глазами, а головка рукояти представляла собой шар из опала янтарного оттенка с красными и зелеными искрами.

– С этим мечом, – сказал он, – я отправился с Гасларком к воротам Карсэ четыре лета назад. Ум мой был затуманен нападением Врага, насланного королем Горайсом. Этим мечом я целый час дрался с Корундом, Кориниусом и его избранными воинами, стоя спиной к спине с Брандоком Дахом. Для меня это был труднейший бой с превосходящим противником. Сама Колдуния не подпустила наше войско к стенам Карсэ, и удивительно было, что всего двое смертных, рожденных женщиной, могли совершить такой подвиг.

Он отвязал ремни, и вынимаемый из ножен меч словно запел. Джасс любовно провел взглядом по лезвию:

– С этим мечом я сражался с сотнями врагов: колдунами, вампирами, варварами из Бесовии и с южных морей, пиратами Эсамосии и принцами восточных земель. С этим мечом я одержал множество побед, самая славная из которых – в битве под Карсэ в минувшем сентябре. В схватке с великим Корундом я нанес ему смертельную рану.

Он снова вложил меч в ножны, подержал его с минуту в руках, будто раздумывая, не опоясаться ли им, потом медленно подошел к стене и повесил меч на крюк. Он поднял голову, как боевой конь, при этом отводя взгляд от царицы, но она успела заметить слезу, блеснувшую у него на ресницах, когда они выходили из оружейни.

В тот вечер ужин был подан в личных покоях лорда Джасса: легкий, не очень сытный, но роскошный. За круглым столом их собралось девятеро: три брата, лорд Брандок Дах, Зигг с Воллом, леди Армеллина, леди Мевриана и царица. Искрились вина Кротринга и Норваспа, разговор казался легким и непринужденным. Но время от времени их будто накрывала серая пелена молчания, которое прерывали либо Зигг неожиданной шуткой, либо Брандок Дах, либо Мевриана. Царица почувствовала холодок за внешним весельем. Чем ближе к концу ужина, тем чаще наступали минуты молчания, словно вино теряло способность веселить и вместо этого рождало невеселые размышления.

Лорд Голдри Блажко, который до сих пор говорил мало, замолчал совсем, его смуглое лицо выражало работу мысли. Помалкивал и Спитфайр, нагнув голову и оперевшись подбородком на руку, иногда постукивая другой рукой по столу. Лорд Брандок Дах, откинувшись в кресле из слоновой кости, потягивал вино, сдержанно наблюдая за остальными, прищурив глаза, как барс, задремавший в полдень. Иногда по его лицу пробегали отблески удовольствия, но казалось, они только скользят, как по поверхности горного склона под тучами в ветреную погоду.

Царица сказала:

– О милорды, вы обещали, что я услышу всю историю ваших войн в Бесовии и в морях, и как вы попали в Карсэ, и о той жуткой битве, о том, как погибли великие лорды Колдунии и что стало с проклятым Горайсом Двенадцатым. Прошу вас, расскажите сейчас, пусть сердца ваши возвеселятся повестью о великих подвигах, память о которых останется во многих поколениях. А мы тут снова возрадуемся, что погибли все лорды Колдунии, под властью которых земля стонала столько лет.

Лорд Джасс, в чьем лице она заметила печальную задумчивость еще в библиотеке, налил всем вина и сказал:

– О царица Софонисба, ты услышишь все.

И он рассказал обо всем, что случилось с тех пор, как они с ней попрощались в Коштре Белорне: о походе к морю в Муэлву, о Лаксусе и его громадном флоте, разбитом и потопленном возле Меликафказа; о битве перед Карсэ, как она шла с переменным успехом; о нечестивом свечении и знаках в небе, по которым они узнали, что Король опять колдует; о ночном ожидании, когда они стояли в полном вооружении с талисманами и амулетами на случай, если Король наколдует что-нибудь ужасное; о том, как раскололась Железная Башня, о штурме крепости в полной темноте; о лордах Колдунии, отравленных на пиру; и как от величия, мощи и ужаса Колдунии не осталось ничего, кроме угасающих углей погребального костра и стонущих голосов в предрассветном ветре.

Когда он кончил, царица сказала, словно во сне: