Змей Уроборос

Но Джасс ему ответил:

– Не думай, что противные ветры подули случайно или зловредные звезды их направили на нас. Буря пришла из Карсэ. Вот эти самые волны, которые ты видишь, откатываются в обратном потоке, как всегда откатываются насланные валы. В них утонули и были смыты многие из тех, кто выдержал главный удар. После него мы уже дважды чуть не погибли: в первый раз, когда неосмотрительно пошли за Гасларком в Карсэ, а во второй, когда нас застал шторм здесь, у устья Арлана. Мне удалось с помощью чар противостоять насланному Врагу и уменьшить главное зло, но против обратного потока никакие чары и никакие волшебные травы не помогут.

– Если это так, тебе все еще хватает выдержки? – спросил Спитфайр.

– Успокойся, – сказал Джасс. – Пески улеглись. Откат лишь раз может причинить нам зло. Он выдохся, колдовать дважды слишком опасно, а в мае в Карсэ Король колдовал.

– Кто тебе сказал об этом? – спросил Спитфайр.

– Я лишь догадываюсь, – ответил Джасс. – Я изучал некоторые пророческие записи о государях этого дома, из них следует – не совсем ясно, ибо слова загадочны, – что если один и тот же король самолично во второй раз предпримет подобное, силы тьмы его погубят, и не только его самого – как получилось некогда с Горайсом Седьмым при первой попытке, – но кончится династия, много поколений которой правили в Карсэ.

– Отлично, – сказал Спитфайр. – Значит, у нас есть шанс. Старая свалка, в конце концов, зацветет.

Итак, братья с войском пошли на восток по Внешней Бесовии, и шли девятнадцать дней. Сначала по землям с бесчисленными сонными речками и заросшими камышом озерами, потом по открытой неровной низине. Потом пошла холмистая заболоченная пустошь. Холмы были невысокие и пологие, но неровные, с многими валунами, переходившими в гребни, с зарослями папоротника и вереска, с выцветшей травой между ними. В расселинах между камнями появились кусты терновника и можжевельники. На гребнях трава торчала, как конская грива. Начинался красный октябрьский закат. Направив взгляд к югу, где вдали виднелась береговая линия Дидорнианского моря, они заметили старый брошенный сторожевой форт, у ворот которого кто-то сидел. Радость охватила их сердца, ибо это оказался не кто иной, как Брандок Дах.

Они обняли его, как восставшего из мертвых. А он сказал:

– Меня понесло проливом Меликафказ, и выбросило на пустынный берег в десяти лигах южнее этого места. Я остался один, потерял корабль и всех моих спутников. Но меня утешала мысль о том, что если вы пережили крушение у берегов Бесовии, то пойдете этой дорогой в Муэлву.

Слушайте! – продолжал он. – Я расскажу вам о чуде. Семь ночей я прождал вас в этом совином гнезде. Тут останавливались большие отряды воинов, пересекающих пустыню. С двумя из них я поговорил, и ждал следующего. Мне кажется, что здесь мне открылась великая тайна, которая занимала мудрецов много лет. В день, когда я сюда подошел, был красный закат, как сегодня. Вдруг раздалась громкая музыка разных инструментов, с востока подходило войско с большими знаменами, они развевались на ветру. Я подумал, что если это враги, надо быть готовым отдать жизнь с честью, а если друзья, то в их обозе найдется мне пропитание. Весомый аргумент, ибо я пришел с моря, и помнил только запах еды, если не считать, что находил по дороге ягоды и невкусные орехи. На всякий случай я приготовил оружие и со стены этого форта окликнул идущих, прося их назваться, и желая узнать их намерения. Их военачальник подъехал под стену и со всей учтивостью благородно приветствовал меня. Как вы думаете, кто это был?

Ему не ответили.

– Тот, кто некогда был славен, – продолжал он. – Во всех землях его знали как удивительно смелого искателя приключений. Помните поход Гасларка, который закончился в Бесовии?

– Он невысок и смугл, как кинжал, вынимаемый из ножен в ночи? – спросил Джасс. – Или светел, как копье с флажком, бросаемое на ристалище? Или страшен, как старый меч, ржавый посредине, но блестящий на конце и по лезвию, который решает судьбу в роковой день?

– Твоя стрела попала в тройное кольцо вокруг мишени, – сказал лорд Брандок Дах. – Он был огромного роста, облачен в роскошные доспехи, как павлин, и сидел на вороном жеребце. И я обратился к нему, сказав: «О великолепный богоподобный Гелтераниус, победитель в сотне сражений, что заставило тебя провести долгие годы в Бесовии с таким большим войском? Какой темный магнит продержал тебя здесь все девять лет, с тех пор как ты с Зелдорниусом и Джалканайусом Фостусом под трубные звуки и гром копыт выступили на завоевание Бесовии для Гасларка? Весь мир считает, что ты давно пропал и погиб». А он посмотрел на меня недобрым взглядом и ответил: «О Брандок Дах, мир следует своей глупой воле, а я иду к своей цели. Девять лет, девять лун, девять веков, – какое мне дело? Если я встречу неуловимого Зелдорниуса, я вступлю с ним в бой. Сегодня ешь и пей со мной, но не вздумай задерживать меня или отвлекать бесполезными разговорами от моей цели. Ибо на рассвете я должен продолжить поиски Зелдорниуса».