Змей в саду Ватикана

– Есть шоколадные конфеты. Как они вам? Не пренебрегаете шоколадом? Сейчас молодежь сидит на диете. То не ест, это не ест…

Яна Людвиговна открыла коробку конфет и придвинула ее Ольге.

Сама она села в мягкое кресло, в котором почти утонула.

– Ну, рассказывайте… что вас сюда привело.

– Я хотела бы побольше узнать о Марии Башкирцевой, художнице.

– Зачем?

Вопрос застал Ольгу врасплох. И в самом деле – как все это объяснить…

– Я думаю… написать о ней статью.

– Статью? – Брови Яны Людвиговны взлетели вверх.

Ольга кивнула.

– И что вы хотите знать?

– То, что не попало в популярные статьи и тексты. Мне нужно другое.

– Да-да… – Старуха взмахнула лапкой. – Молодой талант, погибший в расцвете сил… Из-за слабого здоровья, которое не позволяло всецело творить, а потом болезнь и вовсе свела в могилу. Страшно подумать, сколько их умерло – молодых и цветущих. – Возникла пауза. – Бывает так, что биография сотворена по определенным лекалам. Там не то чтобы фальшь видна. Она просто сотворена так, что в ней расставлены определенные акценты, – произнося это, Яна Людвиговна смотрела куда-то вверх. – И в этих акцентах главное – детали, расставленные в правильном порядке. – Она умолкла. – Кажется, у меня где-то припасен коньяк. У меня уже мало сил для разговоров.

В секретере была бутылочка коньяка. Хозяйка наполнила рюмку.

– Тебе не предлагаю. Коньяк – золото старых. Очень старых и много повидавших людей. Тебе еще рано наслаждаться этим напитком. Потерпи, дойдет очередь и до тебя… Не торопи времена, они непременно придут, они неизбежны, в этом есть сладость и обреченность. Рассвет всегда ярче перед распадом…

За окном плескались арбатские сумерки… дымчато-грозовые. Комната наливалась ими, и казалось, сейчас в ней возникнет электрический разряд…

– Главное всегда – акценты. Они могут угробить основную линию. Подчеркнуть ее или увести в сторону. Иногда – это сигнал нужным людям. – Старуха снова посмотрела куда-то поверх головы Ольги. – Мы знаем, что Мария Башкирцева… была… Знаем канву ее биографии. Знаем детали ее жизни из дневника. Что бросается в глаза при первом прочтении?

– Я его пока не читала, – призналась Ольга.

– Вам это еще предстоит. – Старушка умолкла, было видно, что разговор дается ей с трудом. – Ее жизнь словно срежиссирована. Причем с самых ранних лет… После ее смерти мемуары жестко правила мать… при этом убавила пару лет, чтобы все было более трогательно. И вообще, мать прошлась по мемуарам весьма избирательно. Что давали Марии эти поездки по Европе? Прежде всего – знакомства с нужными людьми. Ее талант художницы был всего лишь приправой к этим контактам и связям. И она этим пользовалась… – Яна Людвиговна снова замолчала. – А ее роман с папским племянником… – и опять пауза. – Сами подумайте: ну зачем. К чему…

Она выпила еще рюмку коньяка. Ее клонило в сон…

– Что-то я неважно себя чувствую, – сказала Яна Людвиговна. – Приходите в другой раз. Хотя я вам, кажется, все рассказала…

Ольга сидела вечером в квартире и думала, размышляла, пыталась разгадать чужую тайну.

Мария Башкирцева, та, которой восторгались Марина Цветаева, Валерий Брюсов, Велимир Хлебников… Ее картины есть в Лувре, такой чести больше никто из русских художников не удостаивался. У нее была переписка с Ги де Мопассаном. Она родилась недалеко от Полтавы, в семье местного предводителя дворянства. Когда Марии было двенадцать лет, ее мать рассталась с отцом и уехала в Европу. Вена, Баден-Баден, Женева, Ницца… Ее девичья, полудетская влюбленность – в герцога Гамильтона. Она мечтает о славе. О светских балах… Среди ее увлечений и племянник кардинала. У нее – прекрасный голос и редкий музыкальный слух. Она мечтает о карьере певицы. Но страшный диагноз – туберкулез – перечеркивает эти планы. Другая бы сдалась и опустила руки. Но не Мари, нет… Она становится художницей. Причем отдается этому занятию со всем пылом и страстью, желая состояться на поприще живописи. Для реализации этих планов она с семьей едет в Париж, в центр художественной жизни, и всерьез начинает заниматься живописью. Ее учитель – знаменитый художник Жюль Бастьен Лепаж. Она выставляется в Салоне, этой Мекке всех художников… Возможно, ее ждала бы заслуженная слава. Если бы не смерть в двадцать шесть лет. Коллекция картин Башкирцевой была передана ее матерью в Музей Александра III – более ста сорока работ. Но впоследствии они отправились на Украину и во время Второй мировой войны большей частью пропали.

И все же главное в ее наследии – дневник. Опубликованный матерью художницы, он стал сенсацией на долгие годы. Вызывал споры, восхищение…

Но при чем здесь картины «под Башкирцеву»? И кому понадобилось их «воскрешать»? И здесь в ее голове возникла другая мысль. А вдруг до Полянского дойдет информация, что она пыталась узнать авторство картин, которые она копировала. Понравится ли это ему? И что – тогда? Что?

Италия. Окрестности Портофино. Наши дни.

– Папа!

Звонкий голос заставил его обернуться.

– Ты приехал?