Змей в саду Ватикана

– Ясно… Значит, с вами он общался мало. А с другим соседом? Отношения были?

Лидия Васильевна энергично замотала головой:

– С ним тоже почти не контактировал. Но тот полковник в отставке, ему все равно… Он и со мной мало общался. Гордец такой. – По тону и по виду Лидии Васильевны было ясно, что данным обстоятельством она весьма раздосадована, но ничего не может с этим поделать…

На даче поскрипывали половицы, серый кот ходил, выгнув спину, и всем своим видом выказывал презрение к пришельцам.

– Значит, вы своего соседа почти не знали?

– Да, именно так, вы сказали точные слова – «почти не знала». Так оно и было.

– А где он работал?

– Сказал, что в реставрационных мастерских. А более подробно я и не расспрашивала. Он не располагал к беседам. Замкнутым был. Ведь могли бы подружиться… – она взмахнула черными, густо накрашенными ресницами. Старая куколка – увядшая и потрепанная жизнью. – Один раз я даже шарлотку испекла и пришла к нему – угостить. Он взял два куска. Вежливо поблагодарил. Но даже не пустил к себе. А ведь правила вежливости обязывают. Но кто сейчас думает об этих правилах.

Глаза ее блестели, и в уголках таились невыплаканные слезы…

– Получается, что в доме у него вы не были.

– Не была.

«Несмотря на шарлотку», – мысленно добавил Павел.

– Но иногда вы с ним все же виделись?

– Я ж говорю, если сталкивались. Поздороваемся, и все. У меня было впечатление, что он меня даже избегает. Не хочет общаться.

Правильное впечатление, сказал Павел и смутился, потому что понял, что нечаянно проговорил эти слова вслух.

– Простите… А кто-нибудь к нему приезжал? Бывал у него?

– Никто. Во всяком случае, я никого не видела.

– То есть он всегда был один.

– Да.

– А что он делал на даче? Копался в огороде? Сажал цветы? Или просто отдыхал?

– В основном был дома, что меня удивляло. Погода хорошая, а он дома сидит. Нет, он выходил, но ненадолго. Хотя от прежней хозяйки остались прекрасная беседка и скамейка… Вы же видели… И никому это не надо. Прежняя хозяйка любила чай пить… Меня пригашала…

– А при прежней хозяйке он здесь бывал?

– Нет. Ни разу.

– Как часто он приезжал сюда?

– Ну… раз в неделю – это точно. Дня на два, потом снова уезжал. Постоянно он здесь не жил… А ведь у нас места такие красивые. Озеро есть, говорят, на дне колокола церковные. И в тихие дни можно слышать звон затонувших колоколов…

Павел вопросительно посмотрел на Марьянова, а тот на него.

– Ну что, пошли посмотрим на нашего подозреваемого.

– Да.

Герман Силантьев ничего отрицать не стал. Сказал, что залез «поживиться», так как на брошенных дачах осенью есть что взять.

– Не такая уж она и заброшенная, – возразил Павел. – Вы сильно рисковали…

Силантьев бросил взгляд на него. Лицо, как говорится, стандартное и ничем не примечательное. Какое-то бабское. Гладко выбритое. С твердым подбородком… На левой руке нет кончика мизинца.

– С какой целью вы залезли туда?

– Я же говорю – поживиться. – Голос был глуховатым, низким…

– Наобум?

– Да.

Рудягин и Марьянов задали задержанному еще несколько вопросов, но Силантьев твердо держался своей линии: он залез в поисках денег на первую попавшуюся дачу.

– У нас таких много, – пожаловался Марьянов, когда они вышли на улицу. – Как осень, так начинаются гастроли. Часть мы задерживаем, но не всех. Хорошо, что соседка бдительная. К тому же не спала старушка, так бы ушел незаметно. Хозяина убили недавно, поэтому беспокоиться о даче некому. Художником, говоришь, был?

– Да. И преподавателем…

– Теперь время наведаться к нему на дачу.

– Да. Посмотрим, что и как.

Дача Полянского располагалась на восьми сотках и была cтаринной, какие обычно показывали в фильмах о тридцатых годах прошлого века. Деревянная, с большой верандой, с резными наличниками… Внутри стоял запах дерева – теплый, уютный… Круглый стол, покрытый скатертью с бахромой… в углу трюмо… дальше еще одна комната. Лестница вела на второй этаж.

И были картины. Много картин. Одни стояли на полу, другие висели на стенах.

– А плодовитый художник был, – присвистнул Марьянов.

– Не думаю, – возразил Павел. – Это не его картины… и вообще – не совсем картины. Это копии.

Марьянов посмотрел на него.

– Что это значит?

– Это, я думаю, копии картин художников. Хороших, но не первоклассных. Первоклассных подделать трудно. Это очевидно. А вот художников такого уровня… вполне. При наличии таланта и владении современными технологиями…

– Ого! Тут новое дело вырисовывается.

– Похоже на то… Этим еще объясняется тот факт, что мы не сразу вышли на эту дачу. Она находилась в процессе оформления, и теперь понятно, почему не обнаружилась в базе данных. Он не успел ее полностью перевести на себя. Поэтому мы здесь и допустили промашку.

– Но кто же знал!

– Да… Лидия Васильевна – молодец. Если бы не она…

Марьянов почесал затылок:

– Она у нас все видит и замечает. Недавно хулиганы тоже влезли на дачу. Она увидела и сказала мне. Еще были случаи. Как-нибудь расскажу…

– Понял. Да, конечно. Как-нибудь…

Марьянов предложил Рудягину отправиться к ним в отделение и там попить чайку. Павел думал было отказаться, но потом согласился.