Змея, крокодил и собака

– Постоянно, – стиснула я зубы. – Он не потерял свою болтливость, только преобразил её в письменную форму. Можно продолжать?

– Прошу вас.

«Как видите, дорогие мама и папа, из всех нас Гарджери оказался единственным, кто распознал правду. У меня имелись, естественно, определённые оговорки относительно точности журналистских донесений, но в тот момент сыновняя привязанность полностью затмила мой разум.

Первые признаки надвигающейся трагедии возникли накануне появления газетных статей, когда некоторые журналисты, обладающие несколько бо́льшим чувством ответственности, пытались узнать у нас о точности этих сообщений. После первого же вопроса, заданного «Таймс», который дядя Уолтер категорически отверг, мы отказались общаться по телефону. Результатом стал натиск незваных посетителей, размахивавших визитными карточками прессы и требовавшими разрешения на въезд. Излишне упоминать, что они были отправлены восвояси нашими доблестными защитниками. Однако тревога неуклонно возрастала, и когда на следующее утро доставили газеты, мы были вынуждены взглянуть правде в глаза, поскольку они цитировали авторитетные источники в Каире и Луксоре. Но только до вечера, когда посыльный успел доставить вашу телеграмму. Ах, какая сцена тогда произошла! Тётя Эвелина плакала сильнее, чем когда-либо. Роза впала в истерику. Дядя Уолтер и Гарджери пожимали друг другу руки в течение не менее десяти минут. Мы с Нефрет...»

Я поднесла письмо поближе к глазам.

– Он что-то зачеркнул, – нахмурилась я. – Кажется, он написал: «бросились друг другу в объятия», а затем заменил его на «не смогли сдержать свои чувства».

– Значит, вот как дела обстоят? – Сайрус уже не удивлялся. – Надеюсь, вы не обидитесь, Амелия, если я скажу: единственное, что может удержать мужчину от чести просить вас стать его женой – перспектива стать отцом этого мальчика.

– Эмерсон – единственный, кто использовал эту возможность, – ответила я. – И, хвала Небесам, нет необходимости рассматривать другого кандидата. Так, что там дальше... О, чтоб тебя разорвало!

– Амелия! – воскликнул Сайрус.

– Прошу прощения, – поспешила исправиться я, не меньше, чем он, шокированная своей непростительной промашкой. – Но, поверьте, Рамзес и святого с лёгкостью заставит богохульствовать. Он тратит четыре страницы, омерзительно полноценно и детально описывая эмоциональные реакции, которые в данном случае представляют лишь академический интерес, а затем посвящает всего один абзац действительно ужасающим новостям. Послушайте только: