Змея в тени орла

Когда перевертыш появился на полигоне, у него было с собой оружие, не знакомое никому на Острове. Йорик, тогда еще десятник, да и десятник-то лишь потенциальный, безошибочно опознал в небольшой, изящно выгнутой вещице легкое плазменное ружье. Оформленное непривычно, конечно, но все-таки знакомо. Просто есть вещи, которые в любых мирах делаются более или менее похожими. Потому что рассчитаны на людей.

Йорик, помнится, люто Рашиду позавидовал.

Впрочем, аккумуляторы в ружье сели довольно быстро, а подзаряжаться на Острове отказались. Ох и злился тогда новоявленный боец отряда Сорхе. Ему противна была сама мысль о холодном оружии.

* * *

Легенда молча поднялась и пошла к лагерю. Тут же следом за ней направился Линнар. Ивир проводил эльфийку взглядом, но скорее машинально. Без особого интереса. И Йорик порадовался равнодушию валатта. Может быть, он поторопился с мрачными прогнозами, касающимися драки?

«Ну, ты-то свое, положим, уже получил, — на помнил себе орк. — И получил отнюдь не за эльфийку…»

— Спой, Эссор, — попросил он, доставая трубку. — А то мы тут от мыслей о высоком с тоски помрем.

— Мне что непонятно… — Исхар развязал свой кисет, протянул Йорику, а сам принялся набивать трубку табаком сотника. — Вроде песня-то такая… ну… — Орк пошевелил когтистыми пальцами.

— Безнадежная, — подсказал Ивир.

— Да. И злая. А драться хочется.

— Да тебе всегда драться хочется, — хмыкнул Гоблин. К музыке он был равнодушен совершенно, но посидеть и потаращиться на слушателей обожал.

— Она не безнадежная, — медленно произнесла Эфа.

Эфа?

Йорик глянул на шефанго с откровенным любопытством.

— Она — наоборот. — Низкий голос звучал завораживающе-лениво. — А драться хочется, потому что нужно что-то делать.

— Прям про нас. — Исхар затянулся. Замолчал. И снова повисла тишина. И снова тишину нарушила Эфа:

— Не о вас эта песня. Вы сидите и ждете, пока вам разрешат что-то сделать. Ну, или пока нападут эти… Вы нападение отбиваете и снова сидите. Думаете, пророчество исполнится?

Шефанго поймала взгляд Йорика. И не успела еще решить, возмутиться или не обращать внимания на усмешку в прозрачной, теплой желтизне его глаз, как уловила, что точно так же, насмешливо, но понимающе, смотрят остальные.

На нее смотрят.

С насмешкой.

И воображают, что могут что-то понимать!

Раньше, чем придумала она, что сказать, как осадить всех этих «вояк», как объяснить им раз и навсегда, что есть Эфа, Йорик спокойно произнес:

— Пророчество уже сбылось. Весь вопрос в том, насколько… Эссор…

— Да. Пожалуй, — задумчиво отозвался эльф. И взял-таки лютню.

* * *

Сногсшибательная новость не вызвала ни малейшего волнения. Словно все знали, что Йорик скажет о пророчестве именно сегодня и именно так вот, равнодушно-спокойно. Эссора слушали. Тихо слушали — здесь вообще было принято слушать песни молча и сосредоточенно. Эльф пел что-то на незнакомом Эфе языке. Но пел хорошо. Просто удивительно хорошо. Эфе нравилось.

Она слушала и поглядывала по сторонам.

Здесь, в тесном кругу собравшихся вокруг сотника, все уже были знакомы ей. Шестеро десятников. И человек десять бойцов. Из старых наборов.

Легенда с Линнаром исчезли куда-то. Надо думать, десятник показывает эльфийке лагерь. Кто где живет, чем занимается. Кстати, о занятиях…

Несколько минут Эфа с любопытством таращилась на солдат, растянувших между двумя столбами сеть вроде рыболовной. Двенадцать взрослых, с виду вполне нормальных мужчин занялись каким-то совершенно непотребным делом. Начали кидать через эту сетку кожаный шар. Гомонили и ругались весело. Радовались чему-то. Рычали друг на друга. А вокруг толпились зрители. Числом куда поболе. Зрители вели себя не менее азартно. И не менее громко.

Разящая пожала плечами, довольно быстро потеряв интерес к непонятной забаве. Слушать Эссора было гораздо приятнее, чем смотреть, как люди сходят с ума.

— Вы так уверены в охране? — спросила она, когда песня закончилась. — Или лагерь защищен не только часовыми?

— Не только, — кивнул Йорик. — Часовые дежурят за линией безопасности.

— Зачем?

Стаф махнул хвостом, ловко сбив с крупа обнаглевшего овода:

— Затем, что убивать мы должны всех.

— Ясно.

Это действительно было ясно. Убивать — надо. Ситуация знакомая и привычная. Не важно зачем. Просто надо, и все.

— А внутри лагеря дежурят из-за того, что много разных… людей?

— Угу, — на сей раз заговорил Эссор. — Между прочим, действительно людей. Ты вслушайся в звучание. Есть люди и есть Люди. Мы все тут — люди, и у каждого есть еще название собственного народа. А вот у тех, — он неопределенно кивнул куда-то в пространство, — вот они как раз Люди.

Разница в звучании действительно была. Словами не объяснить, но… да, есть люди и есть Люди.

Эфа удивлялась себе. Раздражение, готовое выплеснуться, обида на снисходительные взгляды, желание раз и навсегда научить здесь всех правильному обращению с ней — все это ушло. Слишком много нового. Слишком непривычно все.