Змея за пазухой

«Ну и что теперь делать?» – думал Никита, тупо уставившись на тайник. Он был в состоянии охотника, провалившегося в берлогу медведя и кричащего своим товарищам: «Я нашел его и держу!» Может, притащить сюда болгарку, чтобы разрезать сейф? Но тогда об этом будет знать весь дом, не исключено, что и менты, а главное – убийца, чего совсем не хотелось бы. Никита был уверен, что убийца тоже очень надеялся посмотреть на содержимое тайника, ведь ключа от сейфа ни Полина, ни оперативная группа не нашли. Что в принципе было удивительно: квартира богатея без надежного сейфа – это нонсенс.

Значит, нужно искать спеца. Притом такого, кто умеет держать язык за зубами. Задачка еще та… Повздыхав немного возле посудомоечной машины и выкурив пару сигарет, Никита вернул ее на место и покинул квартиру Колоскова. Идея, которая поначалу едва брезжила в его голове, наконец трансформировалась в некий план.

Глава 5 СТАРЫЙ ВОР-МЕДВЕЖАТНИК

Какая городская домохозяйка не знает деда Гаврика? Уже многие годы его хрипловатый, прокуренный голос – «Точим ножи-ножницы! По сходной цене! Налетай, подешевело!» – будил по утрам записных сонь и заставлял их в страшной спешке искать в шкафах затупленные столовые ножи и прочую кухонную необходимость, требующую заточки. Конечно, это можно было сделать и на рынке, где стоял киоск точильщика-армянина, но все знали, что заточка деда Гаврика идеальная, да и за свои труды он брал по-божески. Заточенные им ножи долго не тупились, а если это и случалось, то стоило провести всего несколько раз мелкозернистым точильным брусочком по лезвию, и его режущие качества снова восстанавливались.

А еще дед Гаврик делал дубликаты ключей. Любых. Самых сложных. Притом быстро и очень точно – его ключи не требовали доводки. И практически никто из горожан не знал, откуда у старика такое высокое мастерство. Мало того, они очень удивились бы, узнав, что дед Гаврик пользуется большим почетом и уважением среди воровского мира, и не только города, но всего бывшего СССР.

В свое время дед Гаврик был знаменит тем, что делал потрясающе точные дубликаты различных печатей и штампов госучреждений. Подделанные им документы были лучше настоящих. Но самым интересным было то, что дед Гаврик никогда не сидел. В милиции знали, чем он занимается, однако поймать на горячем не могли. А «клиенты» деда Гаврика при упоминании его имени на допросах молчали, словно партизаны. Потому как сдать ментам деда Гаврика значило подписать себе смертный приговор – в зоне болтун долго не зажился бы.

Почему дед Гаврик встал на праведный путь, никому не было известно. Просто в один прекрасный день он сказал своему очередному заказчику, как обрезал: «Нет!» – и с той поры зажил жизнью простого неприхотливого обывателя, перебиваясь случайными заработками. Конечно, связей в воровском мире он не утратил, но это были в основном такие же старики, как он сам, и все, что их сближало, заключалось в редких посиделках где-нибудь на бережку – с шашлыком и бутылкой вина – и воспоминаниях о давно ушедшей молодости.

Никита хорошо знал деда Гаврика. Он был стариком уже в детдомовские годы Никиты; впрочем, тогда все мужчины старше сорока лет казались детворе дедами. Так случилось, что детдомовский учитель труда уволился среди учебного года, найти на его место замену не представлялось возможным, и Мамка посоветовала дирекции принять на временную работу деда Гаврика, зная его большие способности в слесарном деле (а именно этой специальности и обучали на уроках труда).

Так в детском доме появился новый трудовик. Дед Гаврик был добр к обездоленным детям и одновременно очень строг. На его уроках царила потрясающая дисциплина. Все трудились в поте лица, забыв о разных шалостях, которые дети позволяли при прежнем учителе труда. За короткое время работы в детдоме дед Гаврик научил своих подопечных таким тонкостям слесарного дела, которые постигаются годами. За что потом многие его благодарили.

Конечно же остаться на учительской должности он не мог – не хватало образования. Да, наверное, и не испытывал особого желания. Скорее всего, дед Гаврик согласился на замену только ради Мамки, с которой был в дружеских отношениях.

Особенно много внимания дед Гаврик почему-то уделял Никите и Олегу. Видимо, он сообразил, что эти двое – вожаки. И не только в классе, но и в детдоме. А педагогическая наука гласит, что главное для учителя – это подчинить своей воле тех, кто верховодит в классе, и тогда все пойдет как по маслу. Естественно, дед Гаврик о таких научных тонкостях понятия не имел, но в людских характерах разбирался неплохо, поэтому прежде всего обуздал двух дружков-бузотеров.

«Помнит старик меня или забыл? – думал Никита, паркуясь возле дома, где жил дед Гаврик. – И вообще – жив ли он?»

По пути он заехал в магазин «Хозтовары» и наконец купил новый дверной звонок. «Вечером и поставлю! – решительно сказал он себе, получив упакованную покупку, и даже поклялся: – Ей-ей!»

– День добрый! – сказал Никита двум бабулькам, сидевшим на скамье у дома.