Змейка и крылья ночи

И меня подняло в воздух. Я уткнулась лицом в эту сплошную стену тепла, и мы быстро-быстро пролетели.

Все болело, словно с меня кусочками сдирали голую кожу.

Крик Анджелики эхом раздавался позади.

Нам не выжить. Даже нескольких секунд. Нас засасывало.

Но я с усилием подняла голову и увидела стремительно надвигающиеся ворота…

…а потом стало тихо.

Приземление Райна было не назвать мягким. Он летел так быстро, что ему пришлось резко тормозить, чтобы мы вдвоем не влетели в каменный барьер напротив ворот. Мы безвольно рухнули на утрамбованную песочную арену.

Я попыталась встать, но руки Райна меня удерживали. Глаза привыкали к знакомым золотым и серебряным фонарям над бесконечным морем сидений.

Таким амфитеатр был совершенно не похож на себя – совершенно пустой. Ни криков толпы, ни подбадривающих голосов. Ни одного зрителя на этих бесчисленных опустевших скамьях. Лишь угрожающее молчание.

Перед нами на песке кто-то сидел, подтянув колени к груди и накрыв плечи темно-красным одеялом. Он весь был в крови. Мне потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, кто это, пока он не поднял голову и не встретился со мной взглядом.

Это было Ибрихим.

Одеяло было вовсе не одеяло, а его крылья – изорванные и все в ожогах, сочившихся жидкостью. Такие же ожоги были у него вокруг глаз. Он прикрывал лицо как мог, а тело спрятал под остатками крыльев.

Может быть, выражение лица выдало весь мой ужас, потому что он невесело улыбнулся:

– Впервые за многие годы больше всего пригодились сейчас.

Министер стоял в каком-то странном напряжении, а позади него склонили головы четыре его служителя.

– Орайя Ночерожденная и Райн Ашраж, добро пожаловать, – сказал министер. – Наша Матерь неутолимой тьмы довольна вашим служением. Вы добрались до финального испытания.

Мне представлялось, что, услышав эти слова, я почувствую что-то важное. А вместо этого они вызвали лишь тупое отчаяние.

– Произошли некоторые изменения, – сказал министер. – Испытание Новолуния состоится не через три недели. Оно состоится завтра.

У меня поднялись брови. Что?! Такого еще не бывало.

– Завтра? – переспросил Райн.

– Почему? – прохрипела я.

Мои пальцы вцепились в его руку. Надеюсь, я не выдала, как крепко мне приходилось за него держаться.

– Очень важно, чтобы Кеджари завершился, – сказал министер, как будто это отвечало на наш вопрос.

– Да, безусловно, – сказал Райн. – Но почему…

– Ниаксия признает, что невозможно с уверенностью заявить, будет ли через три недели существовать Сивринаж.

Министер едва заметно поднял подбородок, указывая куда-то вдаль.

Мы обернулись.

Ворота амфитеатра стояли широко распахнутыми, являя величественный вид на город. Мой взгляд поднялся к верхней части стен амфитеатра и видневшимся за ними очертаниям Сивринажа.

– Проклятье, – выдохнул Райн.

Я не могла заставить себя заговорить, даже выругаться.

Я знала, как выглядит Сивринаж. Выучила каждую черточку этого пейзажа за миллионы печальных мгновений, проведенных у окна моей спальни. И хотя я никогда не забывала, что это город – и королевство – жестокости, я не думала, что мой бесконечно прекрасный дом превратится… вот в это.

Город Сивринаж всегда был изящен, как наточенный клинок, но сейчас клинок вынули из ножен и испачкали кровью.

Стены амфитеатра окаймляли тела, насаженные на пики. Некоторые еще подергивались в предсмертных муках, и Матерь знает как долго из них утекала жизнь. Их были сотни. Так много, что вереница уходила далеко вдаль, где уже было не разобрать очертаний тел. Но мой отец не начинал того, чего не мог закончить. Я знала, что пики продолжаются по всей длине стен и там, где я их не видела.

И под каждой пикой, расправленные в гирлянды смерти, были приколоты их крылья – бессчетное количество оперенных крыльев, прибитых к древним камням. Красно-черная кровь текла вниз по белому мрамору обманчиво изящными ручейками, поблескивающими в свете фонарей под радугой коричневых, золотых, белых, серых и черных перьев.

Мы неделями были заперты в Лунном дворце, оторванные от мира. Предостаточно, чтобы война против ришан набрала обороты. Но все равно масштабы оказались ошеломляющими. Тошнотворными.

«Я тренировался триста лет, – прошептал мне в ухо Винсент. – Нужно действовать решительно и умело».

– Отдохните, пока у вас есть такая возможность, – сказал министер, как будто не произошло ничего заслуживающего внимания.

Он указал на другую дверь, за которой был виден большой зал Лунного дворца:

– Многое изменилось.

Часть шестая. Новолуние

Интерлюдия

Раны на шее девушки еще не зажили.

Два дня назад юноша, который, как она считала, любит ее, попытался ее убить.

Сегодня к ней в комнату зашел отец.

– У меня для тебя подарок, – сказал он. – Следуй за мной.

Король часто дарил девушке подарки, хотя редко так их называл. Но ей разбили сердце. Она страдала от обиды и досады. Сейчас ей было не до подарков. Правда, и не до споров, поэтому она пошла с отцом.